МЕТАМОРФОЗЫ ВЛАСТИ.
Знание, богатство и сила на пороге XXI века
Alvin Toffler - POWERSHIFT Knowledge, wealth, and violence at the edge of the 21st century. 1990
Перевод с английского: В. В. Белокосков, К.Ю. Бурмистров, Л.М. Бурмистрова, Е.К. Комарова, А.И. Мирер, Е.Г. Руднева, Н.А. Строилова
ISBN 5-17-004183-7
П. Гуревич. КОНФИГУРАЦИЯ МОГУЩЕСТВА
Книга американского социолога и футуролога Элвина Тоффлера (р. 1928) «Метаморфозы власти» венчает задуманную им трилогию, посвященную преображениям современной цивилизации. Исследователь не считает свои прогнозы ни утопией, ни антиутопией. Свой жанр он именует «проктопией», то есть практической утопией. В ней нет безмерной идеализации. Это описание более практичного и более благоприятного для человека мира, нежели тот, в котором мы живем. Но в этом мире в отличие от утопии есть место злу - болезням, грязной политике, несправедливости.
Идея технических мутаций, оказывающих многомерное воздействие на социальный прогресс, давно уже получила признание в современной философии и социологии. Тоффлер проводит мысль о том, что человечество переходит к новой технологической революции, то есть на смену Первой волне (аграрной цивилизации) и Второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию сверхиндустриальной цивилизации. Очередная волна является, по Тоффлеру, грандиозным поворотом истории, величайшей трансформацией социума, всесторонним преобразованием всех форм социального и индивидуального бытия. Но речь идет не о социальной революции, направленной в основном на смену политического режима, а о технологических изменениях, которые вызревают медленно, эволюционно. Однако впоследствии они рождают глубинные потрясения. Чем скорее человечество осознает потребность в переходе к новой волне, тем меньше будет опасность насилия, диктата и других бед.
Тоффлер стремится обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической базе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анализирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станут, по его мнению, электроника и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть Третья волна, которая завершает аграрную (Первая волна) и промышленную (Вторая волна) революции.
В первой книге трилогии «Шок будущего» (1970) Тоффлер предупреждал человечество о той опасности, которая связана со стремительными переменами в жизни людей. Не все исследователи приняли эту точку зрения. Так, выдающийся американский социолог Д. Белл считал эту мысль обманчивой. По его мнению, в повседневной жизни землян больше изменений произошло между 1850 и 1940 годами, когда в обиход вошли железные дороги, пароходы, телеграф, электричество, телефон, автомобиль, кинематограф, радио и самолеты, - чем в последующий период, якобы характеризующийся ускорением. Белл считал, что практически, кроме перечисленных им новшеств, в повседневной жизни людей, кроме телевидения, не появилось ничего нового.
Однако идея Тоффлера о трудностях психологической адаптации людей к ускорению социальных изменений укоренилась в футурологической литературе. Тоффлер пишет о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнется человечество на рубеже двух столетий. Основные книги Тоффлера - «Шок будущего», «Столкновение с будущим» (1972)- «Доклад об экоспазме» (1975)- «Третья волна» (1980)- «Метаморфозы власти» (1990) и др.
В какой мере оправдались прогнозы Тоффлера? Что изменилось за последнее десятилетие в сознании человечества? Каковы иные культур-цивилизационные проекты людей? Идея новой цивилизации сохранила свою ценность. Американский социолог 3. Бжезинский писал о «технотронной эре», французский исследователь Ж. Эллюль назвал представляемое им общество «технологическим», Д. Белл пользовался понятием «постиндустриального общества», Тоффлер же, поразмыслив над терминами «трансиндустриальное» и «постэкономическое», остановился на понятии «супериндустриальное общество». Под ним подразумевается, как он пишет в «Шоке будущего», «сложное, быстро развивающееся общество, основанное на самой передовой технологии и постматериалистической системе ценностей». Д. Белл иронизировал: на определениях Э. Тоффлера, казалось бы, все перестановки и комбинационные идеи, связанные со словом «пост-», исчерпались.
Масштабные и интенсивные преобразования касаются теперь не только сферы хозяйства, экономики, политики и культуры. Меняются и фундаментальные основы воспроизводства человека как биологического и антропологического типа. Иной становится практика образования и мышления. Действительно начинается новая эпоха. Существующие сегодня социокультурные институты и технологии управления должны быть радикально реконструированы. Таков общий смысл последней работы Э. Тоффлера.
Мы осознаем сегодня, что мировое развитие осуществляется неравномерно. Вот почему мышление о будущем должно быть системным, ибо различные рассогласования между процессами мирового потребления и инфраструктурами управления, между производительными элементами мирового хозяйства и трансрегиональными потоками ресурсов, товаров и услуг оказываются все более значительными. Тоффлер задумывается над интенсивными формами развития в противовес характерным для прежнего социального мышления экстенсивным моделям социальной динамики.
Меняются масштабы нашей жизни. На наших глазах рождается эпоха глобальной конкуренции. Обозначается новый виток межэтнических и геополитических столкновений. Э. Тоффлер убежден в том, что важно как можно быстрее адаптироваться к стремительным переменам. Это в первую очередь касается «золотого миллиарда» людей, то есть тех, кто живет в развитом экономическом мире. Но как достичь устойчивого развития?
Нынешняя «Третья волна», по Тоффлеру, - это «информационное общество». Она вызвана повсеместным распространением компьютеров, турбореактивной авиации, гибких технологий. В информационном обществе складываются новые виды семьи, стили работы, жизни, новые формы политики, экономики и сознания. Мир перестает казаться машиной, заполняется нововведениями, для восприятия которых необходимо постоянное развитие познавательных способностей. Символы «Третьей волны» - целостность, индивидуальность и чистая, человечная технология. Ведущую роль в таком обществе приобретают сфера услуг, наука и образование. Корпорации должны уступить место университетам, а бизнесмены - ученым...
В доиндустриальном обществе, по мнению Белла, жизнь была игрой между человеком и природой, в которой люди взаимодействовали с естественной средой - землей, водами, лесами, - работая малыми группами. В индустриальном обществе работа - это игра между человеком и искусственной средой, где люди заслонены машинами, производящими товары. В «информационном обществе» работа становится прежде всего игрой человека с человеком (между чиновником и посетителем, врачом и пациентом, учителем и учеником). Таким образом, природа устраняется из рамок трудовой и обыденной жизни. Люди учатся жить друг с другом. В истории общества это, по мнению Белла, новое и не имеющее параллелей положение вещей.
Компьютерная революция - глубинный и разносторонний поворот в развитии человечества, который связан с ростом производительных сил, широким использованием техники и науки в производстве. Мир стоит на пороге неслыханного технологического переворота. Сегодня трудно представить себе в полной мере его социальные последствия. Рождается новая цивилизация, где коммуникационная связь создает все условия для полного жизнеобеспечения человека...
Свою преобразующую роль современным средствам коммуникации еще предстоит сыграть в будущем веке. Достаточно заметить, что новые информационные технологии уже успели изменить традиционно господствовавшие понятия о собственности. Информация при переходе от продавца к покупателю не перестает принадлежать продавцу. А это не просто какой-то иной вариант поведения товара на рынке. Это нечто большее.
Веками и тысячелетиями главными ресурсами народов были пространство и золото. Сверхновейшее время вызвало к жизни новый ресурс - информацию. В грядущем веке этот ресурс станет определяющим. За три десятилетия своего существования информационная система фактически превратилась в фактор эволюции. В конце ушедшего столетия понятие «сеть» стало универсальной метафорой. Заговорили о сетевой экономике, сетевой логике, нейронной сети, сетевом интеллекте, сетевом графике...
Сегодня общество, которое стремится сохранить себя как самостоятельное государство, не может не быть тотально компьютеризованным. Американская, западноевропейская экономика и экономика азиатских стран, таких как Сингапур, Япония, Гонконг, наглядно подтверждает эту истину. Однако этот процесс развивается по-разному. Несмотря на впечатляющие достижения в электронно-вычислительной технике и телекоммуникациях, японцы все больше и больше отстают в этой конкурентной гонке. Они отстают не только от США, но и от Западной Европы.
[Извлечение]
Глава 34. Глобальные воители
Задаваясь вопросом, какие страны будутдоминировать в XXI в., мы затеваем волнующуюигру. Но на деле это неправильный вопрос- или по крайней мере заданный в невернойформе, поскольку остается в сторонето, что может оказаться величайшимпереворотом в глобальной политикесо времени образования государств. Это- появление глобальных воителей.
Новая группа искателей власти врываетсяна мировые подмостки и захватываетощутимую долю влияния, которым преждепользовались лишь государства. Некоторыеиз этих претендентов склонны к добру,некоторые - решительным образом козлу.
ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕЛИГИИ
Когда Салман Рушди выпустил роман«Сатанинские стихи», опьяненный кровьюаятолла Хомейни объявил книгу богохульной,призвал правоверных к убийству автораи обратился с историческим посланиемк правительствам всех стран мира.Послание это было мгновенно переданопо спутниковой связи, оно появилось нателевидении и в печати и при всем томосталось абсолютно не понятым.
Можно утверждать, что книга Рушди дурноговкуса, что автор сознательно оскорбляетмножество мусульман, издевается надцелой религией и преступает Коран.Действительно, так и сказал Хомейни. Нововсе не в том суть его послания.
Хомейни объявил всему миру, что отнынегосударство - уже не единственный идаже не самый важный актер на мировойсцене.
При поверхностном взгляде кажется, чтоХомейни утверждает: Иран, суверенноегосударство, имеет «право» диктовать,что могут и чего не могут читать гражданедругих, также суверенных стран. Притязаяна такое право, угрожая утвердить егопри помощи терроризма, Хомейнивнезапно поднимает цензуру с местногодо глобального уровня.
В мире, где экономика и массовая информациястановятся глобальными, Хомейни требуетглобального контроля над умами.
В прежние времена другие религиипретендовали на подобные права исжигали еретиков. Однако, угрожаяубийством за пределами своих границ,Хомейни не просто посягал на СалманаРушди - английского гражданина. Онпосягал на фундаментальное правогосударства - защищать своих гражданв их собственном доме.
В действительности Хомейни объявил,что «суверенные» государства вовсене суверенны, что они подлежат властивысшего сюзерена, шиитской церкви, играницы этой власти определяет он,Хомейни. Что религия или церковь имеетправа, стоящие выше прав государств.
Фактически он бросил вызов всей системе«современных» международных законови обычаев, которая до сих пор строиласьна исходном положении, что страныявляются основными организационнымиединицами и главными действующимилицами на мировой сцене. При такомположении планета видится нам аккуратноразделенной на государства, имеющиесвой флаг и армию, свою территорию, точнообозначенную на карте, место в ООН инекоторые разумно установленныезаконные права.
Не случайно Хомейни показался большейчасти мира жестоким исчадиемдоиндустриальной эпохи. Он таким и был.Ставя права религии над правамигосударства, он воспроизводил доктринусредневекового папства, веками приводившуюк кровавым конфликтам между церковьюи государствами,
Это важное явление, ибо мы, весьмавозможно, вернемся к мировой системе,существовавшей до индустриальной эры- до того, как политическая власть былараспределена между ясно обозначеннымигосударственными единицами.
Допромышленный мир был мешаниной изгородов-государств, пиратских морскихпортов, феодальных княжеств, религиозныхдвижений и других самостоятельныхобразований. Все они боролись за властьи претендовали на права, которые мы нынесчитаем принадлежащими толькоправительствам. Страны - в современномпонимании этого слова - были редкостью.Это была гетерогенная система.
Напротив, система государств, развившаясяза века промышленной эры, была кудаболее стандартизированной и единообразной.
Теперь мы движемся назад, снова идем кгетерогенной мировой системе, но ужев стремительно меняющемся мире высокихтехнологий, электронных коммуникаций,ракет с ядерными зарядами и химическогооружия. Это колоссальный прыжок,направленный одновременно вперед иназад, который вновь выводит религиюна мировую авансцену. И речь идет нетолько об исламских экстремистах.
Абсолютно иной вариант того же явления- возрастающая глобальная мощькатолической церкви. Папская дипломатияпоследнее время участвовала в основныхполитических подвижках - от Филиппиндо Панамы. В Польше, где церковьювосхищались из-за ее отважногопротивостояния коммунистическомурежиму, она стала доминирующей силойнаряду с первым некоммунистическимправительством. Ватиканские дипломатыутверждают, что недавние изменения вовсей Восточной Европе были, по большомусчету, инициированы папой Иоанном ПавломII.
Папа - не фанатик, он поддерживает связьс другими конфессиями. Однако в егопризывах к созданию «христианскойЕвропы», в его постоянной критикедемократий Западной Европы слышатсяотзвуки далекого прошлого, времени,когда мир еще не был светским.
Политика папы заставляет вспомнить одавно забытом документе, циркулировавшемпо европейским столицам в 1918 г. В немвыдвигалось требование создатькатолическое сверхгосударство изБаварии, Венгрии, Австрии, Хорватии,Богемии, Словакии и Польши. Нынепапа предлагает создать христианскуюЕвропу (хотя, предположительно, нечисто католическую) на всем континенте,от Атлантики до Урала, с населениемоколо 700 млн. человек.
Вся эта религиозная активность - частьподнимающегося наступления насветские основы жизни, которые лежат вфундаменте демократии индустриальнойэпохи и поддерживают разумную дистанциюмежду церковью и государством. ЕслиЕвропа станет христианским, а не светскимсообществом, какое место в ней займутневерующие, или индуисты, или евреи, или11 млн. иммигрантов-мусульман, которыес недавних пор стали в Европе дешевойрабочей силой? (Некоторые мусульманскиефундаменталисты на деле мечтают обисламской Европе. Вот слова директораИнститута исламской культуры вПариже: «Через несколько лет Парижстанет столицей ислама, такой же, какимив другие эпохи были Багдад и Каир».)
Игра новых глобальных сил в будущихдесятилетиях не может быть понятабез учета возрастающей власти ислама,католицизма и других религий - равнокак глобальных конфликтов и войн заверу.
КОКАИНОВАЯ ИМПЕРИЯ
Религия - не единственная сила,готовящаяся бросить вызов властигосударственных образований. ДжеймсМилл в своем фундаментальномисследовании наркоторговли пишет:«...Подпольная империя сегодня имеетбольше власти, богатств и влияния, чеммногие государства. Ее флаг не развеваетсяперед фронтоном ОрганизацииОбъединенных Наций, но у нее болеемногочисленная армия, более умелаяразведка, более влиятельная дипломатическаяслужба, чем у многих стран».
Способность наркотического картелядолгие годы коррумпировать,терроризировать и сковывать по руками ногам правительство Колумбии,изменив предварительно ее торговыйбаланс, указывает на то, что другиеподпольные группы в недалеком будущемсмогут добиваться тех же результатов.(Эти группы не обязательно должнызаниматься наркотиками.).
Показателем опасности картеля былаогромная охрана президента США Бушаи лидеров Перу, Боливии и Колумбии приих встрече на так называемом наркотическомсаммите в Картахене. Колумбийцывыделили для охраны эскадрильюистребителей-бомбардировщиков,флотилию военных кораблей, командыаквалангистов и спецназа, тысячи солдат.И все эти силы были выставлены не противвраждебной страны, а против сети «семей».
Оказалось, что правительствам всетруднее бороться с этими новымиперсонажами, появившимися на мировойсцене. Правительства чересчурбюрократичны. У них слишком медленнаяреакция. Они связаны по рукам и ногаммногими международными обязательствами,и им приходится консультироваться идоговариваться с союзниками- онидолжны угождать многим политическимгруппировкам внутри страны. Поэтомуправительства весьма долго готовятответы на действия наркобаронов,религиозных фанатиков и террористов.
В отличие от правительств большинствоглобальных воителей, а в особенностинаркокартели и партизаны, небюрократичныили даже чрезвычайно далеки отбюрократичности. Харизматическийлидер-одиночка может призвать к сражению,и эффект будет пугающим - или убийственным.Иногда вообще неясно, кто у них лидируетна самом деле. Правительства колеблютсяи впадают в замешательство при конфликтахс этими организациями. С кем предстоитиметь дело? Если сделка с ними возможна,то где уверенность, что эти люди могутвыполнить ее условия? Действительно лиони освободят заложников, остановятпоток наркотиков, прекратят взрывыпосольств или станут меньше пиратствовать?
Те немногие международные законы,которые в прошлом снизили уровеньглобальной анархии, абсолютно не всостоянии управляться с новымивсеземными реалиями.
В мире спутников, лазеров, компьютеров,«бомб в чемоданчиках», сверхточныхприцелов, вирусов для воздействия налюдей или компьютеры - в этом мирегосударства, к которым мы привыкли,вполне могут оказаться перед лицомпотенциальных соперников, причемнекоторые из них будут в миллионы разменьше, чем государства.
ДИСПЕРСНЫЙ «ДЕСПОТ»
Государства оказались неспособнымисовладать с террористами илирелигиозными безумцами, а затемобнаружили, что им стало труднееконтролировать корпорации, способныедействовать за границей и переправлятьтуда средства, вредные отходы и людей.
Финансовая либерализация привела кросту примерно 600 сверхфирм, называемыхобычно «транснациональными». Сейчасим принадлежит примерно пятая частьсельскохозяйственной и промышленнойпродукции, выпускаемой в мире. Однакотермин «транснациональные» устарел.Сверхфирмы абсолютно вненациональны.
Вплоть до недавнего прошлого корпорации,охватывающие весь земной шар, обычно«принадлежали» той или иной стране,даже если действовали по всему миру.Компания 1ВМ без сомнения была американскойфирмой. При новой же системе созданияматериальных ценностей, с появлениемкомпаний из разных стран, собравшихсяв глобальные «альянсы» и «созвездия»,стало трудно определить национальнуюпринадлежность корпорации. Японская«Ай-би-эм Джапэн» во многих отношенияхявляется американской фирмой. «Форд»владеет 25% фирмы «Мазда». «Хонда» строитавтомобили в Соединенных Штатах иперевозит их в Японию. «GeneralMotors» имеет самый большойпакет акций «Исузу». Вот что пишетконсультант по управлению Кеничи Ома:«Трудно определить национальнуюпринадлежность... глобальных корпораций.Они несут флаг своих покупателей, а несвоей страны».
Какова «национальность» корпорации«Виза интернейшнл»? Пусть ее главнаяквартира - в Соединенных Штатах, но ейпринадлежит около 21 000 финансовыхучреждений на земле 187 стран и территорий.Ее совет управляющих и региональныесоветы обязаны заботиться, чтобыодна страна не получила 51% голосовакционеров.
При межнациональных слияниях, объединенияхи перекупке компаний фирма в принципеможет перейти из одной страны в другуюза какой-нибудь день. Таким образом,корпорации все более становятся вне-или транснациональными- они собираюткапиталы и управленческую элиту измногих разных стран, создают рабочиеместа во многих государствах и там жераспределяют поток доходов средидержателей акций.
Подобные перемены заставят наспересмотреть такие эмоциональнонагруженные понятия, как экономическийнационализм, неоколониализм и империализм.Например, у жителей Латинской Америкиесть твердое убеждение: империалисты-янкивыкачивают сверхприбыли из их стран.Но что будет, если завтра «сверхприбыли»от деятельности в Мексике распределятсясреди инвесторов в Японии, ЗападнойЕвропе и, скажем, Бразилии (или ещекогда-нибудь - в Китае)? Кто тогдаокажется истинным неоколониалистом?
Что, если транснациональная компанияноминально базируется в Макао или,скажем, на острове Кюрасао, если еебумагами владеют 100 000 постоянно меняющихсядержателей акций из десятков страни она участвует в игре на десятке фондовыхбирж - от Бомбея и Сиднея до Парижа иГонконга? Что, если основные ее вкладчикитакже транснациональны? И ее управляющиенабраны по всему миру? Какая странадолжна тогда считаться «империалистическимдеспотом»?
Когда такие компании утрачивают точнуюнациональную принадлежность, меняетсявесь объем отношений между ними иправительствами. В прошлом «домашние»правительства стран-хозяев компанийотстаивали их интересы в мировойэкономике, оказывали ради нихдипломатическое давление и, принеобходимости, зачастую угрожаливоенными акциями в защиту их имуществаи персонала (и не только угрожали).
В начале 70-х годов в Чили ЦРУ по просьбеАй-ти энд ти и других американскихкорпораций энергично расшатывало властьпрезидента Альенде. В будущем правительствамогут с куда меньшей готовностьюотзываться на крики о помощи, исходящиеот фирм, не являющихся более нинациональными, ни многонациональными,а по-настоящему транснациональными.
Но в таком случае что будет, когдатеррористы, партизаны или враждебныестраны станут угрожать персоналу илипроизводственным мощностям однойиз гигантских корпораций? К кому онаобратится за помощью? Придется ли ейсмиренно проститься со своим имуществом?
КОНДОТЬЕРЫ НА СЛУЖБЕ У КОРПОРАЦИЙ
Военная сила - именно та принадлежностьгосударства, которой обычно не хватаетдругим соискателям власти. Но есливойска одной страны или межнациональныесилы не сумеют обеспечить порядок, можетнаступить день, когда вполне обычныетранснациональные корпорации решат,что пора пускать в дело свои собственныебатальоны.
Возможно, я высказываю экстравагантноемнение, но тому есть историческийпрецедент. Сэр Фрэнсис Дрейк вел войнуне только с груженными серебром испанскимикораблями, но и с городами всеготихоокеанского побережья Центральнойи Южной Америки и Мексики. Его финансироваличастные инвесторы.
И так ли уж трудно представить себенечто вроде итальянских кондотьеровна службе у корпораций XXI в.?
В романе «Апокалипсическая бригада»Альфред Коппель точ-нейше изобразилэту ситуацию: нефтяная сверхкорпорацияорганизовала собственную армию длязащиты нефтяных полей от ударатеррористов. Компания действоваласамостоятельно, поскольку не смоглаполучить помощи от правительства своейстраны.
Ситуация, изображенная писателем, можетпоказаться экстремальной, но в нейесть некоторая логика. Неспособностьгосударств, со всеми их армиями, остановитьтерроризм уже принудила некоторыебольшие корпорации взять дело в своируки. Они держат обученных водителей,вооруженных телохранителей, специалистовпо современным охранным устройствами так далее. И когда Иран взял в заложникинескольких служащих миллиардера РоссаПеро, последний нанял и послал им навыручку отставных спецназовцев армииСША. Отсюда - лишь малый шаг до наемныхподразделений.
ООН - ПЛЮС
Несомненно, мы придем к хаосу, если небудут созданы новые международныезаконы, а также новые организации,приводящие эти законы в исполнение, илиесли в этом откажутся участвоватьосновные «глобальные воители» - такие,как транснациональные корпорации,религиозные движения и им подобныесилы.
Со всех сторон сыплются проекты новыхвсемирных учреждений по управлениюэкологией, контролем над вооружениями,денежным обращением, туризмом,телекоммуникациями, а такжерегиональными экономическими делами.Но кто должен руководить такимиучреждениями? Одни только национальныегосударства?
Чем менее отзывчивыми становятсяправительства и межправительственныеструктуры к нуждам транснациональныхфирм, тем больше вероятности, чтопоследние отвернутся от правительстви потребуют прямого участия в глобальныхинститутах.
Не так сложно представить себе Всемирныйсовет глобальных корпораций,обеспечивающий противовес властинациональных правительств и выступающийот имени фирм нового типа. Другой вариант:ведущие корпорации могут потребоватьпредставительства в таких организациях,как ООН, Всемирный банк, ГАТТ - под собственными наименованиями, какчленов нового типа.
С учетом растущей и многообразной мощи«глобальных воителей» ООН, котораядо сих пор едва выходила за рамкипрофессионального объединенияправительств, может быть вынужденасо временем принять в свои рядынегосударственные организации (какполноправных членов, а не на символическуюроль наблюдателей, ныне дарованнуюнекоторым неправительственнымобъединениям).
Очень возможно, что ООН придется учредитьдополнительный вид членства с правомголоса для транснациональных компаний,религиозных и иных объединений, чтовесьма усилит ее влияние в мире. Еслиже государства, заправляющие в ООН, непожелают расширить представительство,а глобальные корпорации умножатсяв числе и наберут силу, могут появитьсяорганизации, конкурирующие с ООН.
ВСЕМИРНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ НОВОГО ТИПА
Вопрос о том, должны ли некоторыевненациональные «воители» иметьпредставительство в мировых структурах,тесно связан с формой новых международныхорганизаций. Ключевой вопрос дляархитекторов нового мирового порядка:как должна строиться власть - повертикали или по горизонтали?
Чистым примером вертикальной организациислужит Европейское Сообщество. Оностремится со временем построитьсверхправительство, которое - помнению критиков Сообщества - снизитстатус стран Европы до статуса провинций,введя наднациональный контроль надвалютой и центральными банками,образовательными стандартами,состоянием среды, сельским хозяйствоми даже национальными бюджетами.
Традиционная вертикальная систематщится разрешать проблемы, добавляяк властной иерархии еще один ярус. Такова«многоэтажная» организационнаяархитектура.
Альтернативная система соответствуетформам организации, возникающим вделовом мире и высокоразвитых структурах-это - «выравнивание» властной иерархиивзамен развития ее по вертикали.Такая система, более обширная, чем любоегосударство, будет основываться насетях объединений, консорциумов,специализированных управляющихагентств. В ней нет высшего уровнявертикального управления, испециализированные агентства неразделены по уровням под началом единогонеспециализированного подразделения.Она эквивалентна «одноэтажной»архитектуре. Это - гибко-жесткаясистема.
Сейчас за ЕС внимательно наблюдают иочень часто полагают его единственноймоделью региональной организации.Поэтому громогласные предложенияскопировать ЕС слышатся от Магриба иБлижнего Востока до Карибского бассейнаи Тихого океана. Более революционнымподходом было бы связать воедино ужесуществующие в этих регионахорганизации, не вводя нового органауправления. То же может быть сделанои со странами.
Например, Япония и Соединенные Штатытак тесно переплелись экономически,политически и в военном отношении, чторешения, принятые в одной стране, вызываютпрямые и весьма существенные последствияв другой. При таких обстоятельствахможет настать день, когда Япония потребуетдля своих представителей мест справом голоса в конгрессе СоединенныхШтатов. Со своей стороны, США, безсомнения, затребуют эквивалентногопредставительства в парламенте Японии.Таким путем может появиться первыйиз многих «двунациональных» парламентовили иных законодательных органов.
Демократическое устройство предполагает,что те, на ком отражаются решения,имеют право участвовать в принятии этихрешений. Если так, то многие страныфактически должны иметь голос вконгрессе США, решения которого влияютна их жизнь сильнее, чем решения ихсобственных политиков.
Поскольку мир становится единым ираспространяется новая система созданияматериальных ценностей, должна поднятьсяволна требований двунациональногоучастия в политике и даже двунациональногоголосования. Этого потребуют большиегруппы населения, ныне чувствующиесебя отстраненными от принятия решений,определяющих их жизнь.
Однако же какие формы бы ни принялиглобальные организации завтрашнегодня, им придется уделять больше внимания- и в положительном, и в негативномсмыслах - «глобальным воителям».
В какой мере должны быть представленыв институтах, планируемых для мираблизкого будущего, религиозные иподобные им группировки, глобальныекорпорации, движения в защиту средыи прав человека и иные составляющиегражданского общества?
Как удержать на глобальном уровнерешительное разделение церкви игосударства и тем не допустить ужасногокровопролития и диктатуры - обычныхпоследствий слияния этих двух структур?Как справиться с террористами ипреступниками, военными диктаторамии наркоубийцами? Как дать право голосана мировом уровне национальнымменьшинствам, угнетаемым в своихстранах? Какие меры противоракетнойи противохимической обороны должныстать региональными или глобальными ивыйти из сферы ответственностинациональной власти?
Никто не вправе догматически отвечатьна эти опасные вопросы, касающиесяне столь отдаленного будущего. Безсомнения, в мире, который все еще видитсебя выстроенным из национальныхгосударств, вопросы могут показатьсястранными. Но ведь на рассветепромышленной эпохи ничто не могловыглядеть более странным, болеерадикальным и опасным, чем взглядыфранцузских, английских и американскихреволюционеров, которые полагали, чтонароды и парламенты должны правитькоролями - а не наоборот - и чтоотсутствие представительной властиесть повод для восстания.
Изложенные идеи могут вызвать страстныевозражения патриотов во многихстранах. В XIX в. французский писательШарль Моррас, провозвестник фашизма,излагал традиционное мнение, что «извсех свобод самой драгоценной длячеловека является независимость егостраны». Но абсолютный суверенитет иполная независимость всегда былимифическими.
Только страны, которые пожелают навсегдаостаться в стороне от новой системыпроизводства материальных ценностей,не будут впрессованы в новую глобальнуюэкономику. Страны же, связанные смиром, неизбежно будут втянуты в мировуюсистему, состоящую из независимыхэлементов, среди которых будут не толькостраны, но и «глобальные воители».
Мы присутствуем сейчас при знаменательномпереходе власти от отдельных государствили их объединений к «глобальнымвоителям». Это означает не что иное,как очередную всемирную революциюв области государственных формаций.
В развивающейся мировой системе движениек гетерогенности резко ускорится, еслиначнут раскалываться огромные страны- а это сейчас кажется весьма вероятным.Советский Союз стремительно распадаетсявопреки отчаянным усилиям Горбачеваудержать страну в единении на болеесвободных условиях. Однако в грядущиедесятилетия некоторые ее части почтинаверняка отделятся и примут новыестранные формы. Некоторые регионы, будьто части постсоветского Союза или нет,с неизбежностью втянутся в экономическийводоворот Европы, где доминируетГермания.
Другие - в нарождающуюся азиатскуюсферу влияния Японии. Отсталые республики,все еще зависящие от сельского хозяйстваи добычи полезных ископаемых, могутсоздать федерацию, более свободную, чемпрежняя. Однако рациональные с точкизрения экономики решения вполне могутбыть сметены вздымающейся волнойрелигиозной и этнической борьбы, такчто Украина, Российская республикаи Белоруссия сольются в гигантскуюстрану, основой которой будут славянскаякультура и возродившаяся православнаяцерковь. Некоторые республики СреднейАзии может собрать воедино ислам.
Может разделиться и Китай, когда наиболееразвитые в промышленном отношенииобласти юга и востока страны разрубятсвязи с огромным крестьянским Китаеми создадут содружества новых видов сГонконгом, Тайванем, Сингапуром и,возможно, воссоединенной Кореей. Неисключено, что в результате появитсягигантское новое Конфуцианскоеэкономическое сообщество, противостоящееподъему Японии, причем в мировой системебудет повышаться значение религиозногофактора.
Предположение, что такие переменыпроизойдут без гражданских войн идругих конфликтов либо смогут пройтив отмирающих рамках глобального порядка,основанного на государственныхотношениях, было бы до крайностиблизоруким. С уверенностью можно сказатьлишь одно: будущее всех нас удивит.
Однако совершенно ясно, что, охватываяземной шар, новая система созиданияценностей опрокидывает все нашипредставления об экономическомразвитии так называемого Юга, разрушаетсоциализм на Востоке, втягивает вгубительное состязание союзников ивызывает к жизни абсолютно иной мировойпорядок - многообразный и преисполненныйриска, внушающий надежду и одновременнопугающий.
Новые знания перевернули наш прежниймир и подорвали опоры власти, на которойон держался. Мы осматриваем обломкикрушения и, вновь приготовившись творитьновую цивилизацию, стоим сейчас -теперь уже все вместе - на нулевомуровне.
Сегодня во всем мире идет также поиск новых способов организации. Бюрократия, как все понимают, никогда не исчезнет. Для некоторых целей она остается уместной. Однако сегодня рождаются новые организационные структуры. Современную организацию невозможно моделировать по меркам машины. Она требует более мобильного облика. Конкуренция требует непрерывных инноваций, но иерархическая власть разрушает творчество. Нужна интуиция, но традиционная бюрократия заменяет ее механическими правилами. Это означает, что бизнес будет перестраиваться через волну потрясений. Управление огромным разнообразием гибкой фирмы потребует новых стилей лидерства, полностью чуждых менеджеру-бюрократу.
Демассификация экономики вынуждает компании и рабочие единицы взаимодействовать с большим количеством более разнообразных партнеров, чем раньше. История то и дело показывает, что новые передовые технологии требуют по-настоящему новаторских методов и организации эффективной работы. По мнению Тоффлера, великая ирония истории в том, что появляется новый тип работника, который в действительности не владеет средствами производства.
Общий стержень движения в современной экономике - от монолита к мозаике. Новая система выходит за пределы массового производства к гибкому, приспосабливаемому или «демассифицированному» производству. Благодаря новым информационным технологиям она способна выпускать мелкие партии чрезвычайно разнообразных продуктов. Традиционные факторы производства - земля, труд, сырье, капитал - становятся менее значимыми, так как их заменяют символические знания. Средством общения становится электронная информация. Бюрократическая организация знаний заменяется информационными системами свободного потока. Новый социальный типаж, он же герой - уже не малоподготовленный рабочий, не финансист и не менеджер, а новатор, который сочетает воображение и знание с действием.
Переход к экономике, основанной на знании, резко усиливает потребность в коммуникации и способствует гибели прежней системы доставки символов. Новая экономика прочно связана не только с формальными знаниями и техническими навыками, она не обходится также без массовой культуры и все расширяющегося рынка образов. Глобализация в трактовке Тоффлера - это не синоним гомогенности, однообразия. Тоффлер рассматривает процессы, ведущие к этой пестроте, многозначности. Здесь и экологические движения, и религиозный ренессанс. В итоге социолог показывает власть как наиболее значимый социальный феномен, который связан с самой человеческой природой.
Власть, как показывает Тоффлер, возможна лишь в таком мире, в котором сочетаются случайность и необходимость, хаос и порядок. Здесь весьма интересны рассуждения Тоффлера о роли государства в обеспечении порядка. Он пытается показать, при каких условиях порядок обеспечивает необходимую для экономики стабильность, а при каких душит ее развитие. Государства, которые стремятся узурпировать власть, теряют то, что конфуцианцы называют «мандатом Небес». В мире, где все зависят друг от друга, они лишаются легитимности и в нравственном смысле.
Развертывая весьма драматическую картину будущего, Тоффлер приходит к выводу, что конфликт - неизбежное общественное событие. Но борьба за власть, по его словам, не обязательно является злом. Вместе с тем сверхконцентрация власти опасна. Но и недостаточная ее концентрация - тоже не благо. Мир, который описывает Тоффлер, не идилличен. Он суров, полон тревоги и коллизий.
Однако в его работе нет анализа негативных последствий такой цивилизации, которая рождается на наших глазах. Еще в конце 70-х годов Э. Фромм говорил о возможности создания информационного империализма. Информация на самом деле может стать средством информационного давления и господства. Все чаще пишут о том, что наука не знает, как отразятся на человеке новые технологии. Философы предостерегают против политического диктата. Новейшие политические технологии, вооруженные средствами информатики, могут уверенно формировать общественное мнение, манипулировать общественным сознанием. Господство информационных технологий способно решительно изменить всю общественную жизнь.
Может ли человек жить в информационном пространстве? Пока нет серьезных исследований, которые показывали бы благотворность воздействия новых технологий на психику человека. Напротив, многие исследователи показывают, что повальная компьютеризация преображает человеческую природу, меняет человеческое сознание. Появляются люди, лишенные эмоционального мира. Это дети эпохи компьютеризации. Общение с новой технологией надо выверять по меркам человека...
Вместе с тем культурфилософские интуиции современных философов и психологов поставили вопрос о радикальной критике всей нашей цивилизации. Нарастание шизоидных и шизофренических тенденций показывает, что невроз нашей культуры отчасти состоит в том, что степень безопасности человека определяется материальным достатком. Дикие животные в природе чувствуют себя безопасно, но у них нет богатств. Похоже, иметь то и другое - «безопасность» и «благоденствие» - невозможно. Материальные потребности - огромная сила, которая держит человека в «контакте» с повседневной реальностью.
Наша цивилизация такова, что она отлучает человека от духовной, идеальной стороны бытия. Человек нашей цивилизации не имеет возможности проникнуть в великую неизвестность - в мир духа. Фундаментальное расщепление в личности шизофреника - это расщепление агрессивных влечений и эроса, духовных сил. Рождается парадокс - именно шизоид в своем сознании отождествляется со своими духовными чувствами. Здесь рождается возможность радикальной критики всего современного цивилизационного культпроекта. Такое понимание культуры дает импульс для поиска альтернативных форм жизни человечества на путях «здорового общества».
В этом смысле известной контроверзой Тоффлеру могут быть строки отечественного поэта Юрия Кузнецова:
Зачем мы тащимся-бредем
В тысячелетие другое?
Мы там родного не найдем.
Там все не то, там все чужое.
Павел Гуревич,
доктор философских наук, профессор.
ЗНАНИЕ, БОГАТСТВО И СИЛА НА ПОРОГЕ XXI ВЕКА
Карен с любовью
«Метаморфозы власти» - это кульминация 25-летних попыток осмыслить удивительные изменения, ведущие нас в XXI век. Это третий, последний том трилогии, начатой «Шоком будущего», продолженной «Третьей волной» и завершенной сейчас.
Каждая из этих книг может быть прочитана как самостоятельная работа. Но вместе они образуют последовательное, логичное целое. Их центральная тема - анализ перемен, которые происходят с людьми, когда общество внезапно трансформируется во что-то новое и невиданное. Книга «Метаморфозы власти» продолжает анализ, проведенный ранее, и фокусирует внимание на возвышении новой системы власти, заменяющей систему власти индустриального прошлого.
Описывая ускоряющиеся перемены, средства массовой информации обрушивают на нас поток разобщенных данных. Эксперты заваливают нас горами узкоспециализированных монографий. Популярные прогнозисты перечисляют не связанные между собой тенденции без какой-либо модели, отражающей их взаимозависимость, или определения сил, которые, вероятно, способны повернуть их вспять. В результате само изменение начинает казаться анархичным, почти безумным.
Данная трилогия зиждется на предположении, что происходящие сегодня стремительные трансформации не столь хаотичны и случайны, как нам представляют. Эта работа показывает, что за заголовками стоят не только отдельные модели, но также определенные силы. Стоит нам понять эти модели и силы, и мы сможем справиться с ними стратегически, а не бессистемно, действуя поодиночке.
Чтобы осмыслить происходящие сегодня великие изменения, нам необходимо нечто большее, чем биты информации, блики экранов и перечни. Нам нужно понять, как различные трансформации зависят одна от другой. Таким образом, «Метаморфозы власти», как и две предшествовавшие ей части трилогии, представляют ясный и исчерпывающий образ новой цивилизации, которая распространяется по планете.
Книга американского социолога и футуролога Элвина Тоффлера (р. 1928) «Метаморфозы власти» венчает задуманную им трилогию, посвященную преображениям современной цивилизации. Исследователь не считает свои прогнозы ни утопией, ни антиутопией. Свой жанр он именует «проктопией», то есть практической утопией. В ней нет безмерной идеализации. Это описание более практичного и более благоприятного для человека мира, нежели тот, в котором мы живем. Но в этом мире в отличие от утопии есть место злу - болезням, грязной политике, несправедливости.
Идея технических мутаций, оказывающих многомерное воздействие на социальный прогресс, давно уже получила признание в современной философии и социологии. Тоффлер проводит мысль о том, что человечество переходит к новой технологической революции, то есть на смену Первой волне (аграрной цивилизации) и Второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию сверхиндустриальной цивилизации. Очередная волна является, по Тоффлеру, грандиозным поворотом истории, величайшей трансформацией социума, всесторонним преобразованием всех форм социального и индивидуального бытия. Но речь идет не о социальной революции, направленной в основном на смену политического режима, а о технологических изменениях, которые вызревают медленно, эволюционно. Однако впоследствии они рождают глубинные потрясения. Чем скорее человечество осознает потребность в переходе к новой волне, тем меньше будет опасность насилия, диктата и других бед.
Тоффлер стремится обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической базе.
Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анализирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станут, по его мнению, электроника и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть Третья волна, которая завершает аграрную (Первая волна) и промышленную (Вторая волна) революции.
В первой книге трилогии «Шок будущего» (1970) Тоффлер предупреждал человечество о той опасности, которая связана со стремительными переменами в жизни людей. Не все исследователи приняли эту точку зрения. Так, выдающийся американский социолог Д. Белл считал эту мысль обманчивой. По его мнению, в повседневной жизни землян больше изменений произошло между 1850 и 1940 годами, когда в обиход вошли железные дороги, пароходы, телеграф, электричество, телефон, автомобиль, кинематограф, радио и самолеты, - чем в последующий период, якобы характеризующийся ускорением. Белл считал, что практически, кроме перечисленных им новшеств, в повседневной жизни людей, кроме телевидения, не появилось ничего нового.
Однако идея Тоффлера о трудностях психологической адаптации людей к ускорению социальных изменений укоренилась в футурологической литературе. Тоффлер пишет о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнется человечество на рубеже двух столетий. Основные книги Тоффлера - «Шок будущего», «Столкновение с будущим» (1972)- «Доклад об экоспазме» (1975)- «Третья волна» (1980)- «Метаморфозы власти» (1990) и др.
В какой мере оправдались прогнозы Тоффлера? Что изменилось за последнее десятилетие в сознании человечества? Каковы иные культур-цивилизационные проекты людей? Идея новой цивилизации сохранила свою ценность. Американский социолог 3. Бжезинский писал о «технотронной эре», французский исследователь Ж. Эллюль назвал представляемое им общество «технологическим», Д. Белл пользовался понятием «постиндустриального общества», Тоффлер же, поразмыслив над терминами «трансиндустриальное» и «постэкономическое», остановился на понятии «супериндустриальное общество». Под ним подразумевается, как он пишет в «Шоке будущего», «сложное, быстро развивающееся общество, основанное на самой передовой технологии и постматериалистической системе ценностей». Д. Белл иронизировал: на определениях Э. Тоффлера, казалось бы, все перестановки и комбинационные идеи, связанные со словом «пост-», исчерпались.
Масштабные и интенсивные преобразования касаются теперь не только сферы хозяйства, экономики, политики и культуры. Меняются и фундаментальные основы воспроизводства человека как биологического и антропологического типа. Иной становится практика образования и мышления. Действительно начинается новая эпоха. Существующие сегодня социокультурные институты и технологии управления должны быть радикально реконструированы. Таков общий смысл последней работы Э. Тоффлера.
Мы осознаем сегодня, что мировое развитие осуществляется неравномерно. Вот почему мышление о будущем должно быть системным, ибо различные рассогласования между процессами мирового потребления и инфраструктурами управления, между производительными элементами мирового хозяйства и трансрегиональными потоками ресурсов, товаров и услуг оказываются все более значительными. Тоффлер задумывается над интенсивными формами развития в противовес характерным для прежнего социального мышления экстенсивным моделям социальной динамики.
Меняются масштабы нашей жизни. На наших глазах рождается эпоха глобальной конкуренции. Обозначается новый виток межэтнических и геополитических столкновений. Э. Тоффлер убежден в том, что важно как можно быстрее адаптироваться к стремительным переменам. Это в первую очередь касается «золотого миллиарда» людей, то есть тех, кто живет в развитом экономическом мире. Но как достичь устойчивого развития?
Нынешняя «Третья волна», по Тоффлеру, - это «информационное общество». Она вызвана повсеместным распространением компьютеров, турбореактивной авиации, гибких технологий. В информационном обществе складываются новые виды семьи, стили работы, жизни, новые формы политики, экономики и сознания. Мир перестает казаться машиной, заполняется нововведениями, для восприятия которых необходимо постоянное развитие познавательных способностей. Символы «Третьей волны» - целостность, индивидуальность и чистая, человечная технология. Ведущую роль в таком обществе приобретают сфера услуг, наука и образование. Корпорации должны уступить место университетам, а бизнесмены - ученым...
В доиндустриальном обществе, по мнению Белла, жизнь была игрой между человеком и природой, в которой люди взаимодействовали с естественной средой - землей, водами, лесами, - работая малыми группами. В индустриальном обществе работа - это игра между человеком и искусственной средой, где люди заслонены машинами, производящими товары. В «информационном обществе» работа становится прежде всего игрой человека с человеком (между чиновником и посетителем, врачом и пациентом, учителем и учеником). Таким образом, природа устраняется из рамок трудовой и обыденной жизни. Люди учатся жить друг с другом. В истории общества это, по мнению Белла, новое и не имеющее параллелей положение вещей.
Компьютерная революция - глубинный и разносторонний поворот в развитии человечества, который связан с ростом производительных сил, широким использованием техники и науки в производстве. Мир стоит на пороге неслыханного технологического переворота. Сегодня трудно представить себе в полной мере его социальные последствия. Рождается новая цивилизация, где коммуникационная связь создает все условия для полного жизнеобеспечения человека...
Свою преобразующую роль современным средствам коммуникации еще предстоит сыграть в будущем веке. Достаточно заметить, что новые информационные технологии уже успели изменить традиционно господствовавшие понятия о собственности. Информация при переходе от продавца к покупателю не перестает принадлежать продавцу. А это не просто какой-то иной вариант поведения товара на рынке. Это нечто большее.
Веками и тысячелетиями главными ресурсами народов были пространство и золото. Сверхновейшее время вызвало к жизни новый ресурс - информацию. В грядущем веке этот ресурс станет определяющим. За три десятилетия своего существования информационная система фактически превратилась в фактор эволюции. В конце ушедшего столетия понятие «сеть» стало универсальной метафорой. Заговорили о сетевой экономике, сетевой логике, нейронной сети, сетевом интеллекте, сетевом графике...
Сегодня общество, которое стремится сохранить себя как самостоятельное государство, не может не быть тотально компьютеризованным. Американская, западноевропейская экономика и экономика азиатских стран, таких как Сингапур, Япония, Гонконг, наглядно подтверждает эту истину. Однако этот процесс развивается по-разному. Несмотря на впечатляющие достижения в электронно-вычислительной технике и телекоммуникациях, японцы все больше и больше отстают в этой конкурентной гонке. Они отстают не только от США, но и от Западной Европы.
Современная экономика предполагает решение таких задач, которые требуют для своего решения компьютерных расчетов со скоростью 3 трлн. операций в секунду. А США уже поставили перед собой задачу: через десять лет обеспечить быстродействие ЭВМ в 1000 трлн. операций в секунду. Такова мировая тенденция, о которой пишет Э. Тоффлер.
Однако главная тема последней книги Э. Тоффлера - не информационная революция. В поле его зрения - проблема власти и ее преображения. Власть - это способность и реальная возможность правителей или народа оказывать радикальное и всеобъемлющее влияние на деятельность, поведение, сознание и помыслы людей, распоряжаться их судьбами. В самых примитивных обществах, где основным источником существования была охота или собирательство, власть осуществляло лицо, которое по всеобщему признанию было компетентным для выполнения этой задачи. То, какими качествами должен был обладать этот человек, в большей степени зависело от конкретных обстоятельств. Как правило, эти качества включали жизненный опыт, мудрость, великодушие, мастерство, «внешность», храбрость. Во многих племенах не существовало постоянной власти. Она устанавливалась тогда, когда возникала необходимость в ней. Разные представители власти осуществляли ее в различных сферах: ведения войны, отправления религии, решения споров. Когда исчезали или ослабевали качества, на которые опиралась данная власть, переставала существовать и власть.
В XIX в. К. Маркс раскрыл значение экономической власти. Однако он преувеличил ее значение. По мнению марксистов, кто обладает деньгами, тот обладает свободой, поскольку при необходимости он может купить оружие и даже гангстеров. Однако, как считает К. Поппер, Маркс первым признал бы, что это верно не для всех государств. В истории бывали времена, когда, к примеру, всякая эксплуатация была грабежом, непосредственно основанным на власти военной силы. «И сегодня немногие поддержат наивный взгляд, согласно которому «прогресс истории» раз и навсегда положил конец этому прямому способу эксплуатации людей. Сторонники такого взгляда ошибочно полагают, что, поскольку формальная свобода однажды была завоевана, для нас уже невозможно вновь подпасть под власть таких примитивных форм эксплуатации» *.
Американский философ Э. Фромм показывал, что наше понимание власти в соответствии с тем или иным способом существования зависит от осознания нами того, что слово «власть» - достаточно широкий термин и имеет два совершенно разных значения: власть может быть либо «рациональной», либо «иррациональной». Рациональная власть зиждется на силе и служит эксплуатации того, кто ей подчиняется.
По мнению Э. Тоффлера, нас ждет глобальная битва за власть. Но что оказывается ее основой? Не насилие, не деньги, а знание.Такова новая концепция власти, которую обосновывает Э. Тоффлер. Прежняя система власти разваливается. В офисе, в супермаркете, в банке, в коридорах исполнительной власти, в церквах, больницах, школах, домах старые модели власти рушатся, обретая при этом новые, непривычные черты. Крушение старого стиля управления убыстряется также в деловой и повседневной жизни. Прежние рычаги воздействия оказываются бесполезными.
Современная структура власти зиждется уже не на мускульной силе, богатстве или насилии. Ее пароль - интеллект. Распространение новой экономики, основанной на знании, считает Тоффлер, оказалось взрывной волной, которая обеспечила новый этап гонки для развитых стран. Именно так триста лет назад индустриальная революция положила основу для грандиозной системы производства материальных ценностей. Вознеслись в небо фабричные корпуса. Задымили заводы. Теперь все это - далекая история...
Прежняя власть могла опираться на насилие. Всем известно, что история человечества во многом выглядит как летопись насилия. В первобытном нравственном сознании колоссальную роль играла месть. Родовая месть - характерный феномен древнего человечества. Она осталась и в христианском сознании. Инстинкт и психология родовой мести, столь противоположные христианству, перешли в своеобразное понимание чести - необходимо защищать свою честь и честь своего рода с оружием в руках, проливая кровь. Древняя совесть совсем не была связана с личной виной. Месть и наказание не направлялись прямо на того, кто был виновен и ответственен. Родовая месть была безличной.
Культ силы безбожен и бесчеловечен. Это культ низшей материальной силы, неверие в силу духа и закона. Но ложному культу силы, как полагал Н. А. Бердяев, противополагаются не защита слабости и бессилия, а дух и свобода, в социальной жизни - право и справедливость. Закон этого природного мира есть борьба индивидов, семейств, родов, племен, наций, государств, империй за существование и преобладание. Демон воли к могуществу терзает людей и народы.
- * Поппер К. Открытое общество и его враги. Ч. 2, М., 1992, с. 149.
Еще Ф. Бэкон подчеркивал, что знание - это сила. Но в истории оно обычно соединялось с деньгами и насилием. Насилие, богатство и знание - наиболее значимые атрибуты власти. Тоффлер подчеркивает, что знание перекрывает достоинства других властных импульсов и источников. Именно знание может служить для приумножения богатства и силы. Однако оно действует предельно эффективно, поскольку направлено на достижение цели.
Тоффлер считает знание самым демократичным источником власти. Однако сегодня в мире развертывается всемирная битва за власть. Новая система создания материальных ценностей целиком и полностью зависит от мгновенной связи и распространения данных, идей, символов. Нынешнюю экономику можно назвать экономикой суперсимволов. Фактор власти присущ сегодня всем экономикам. Власть - неизбежная часть процесса производства.
В чем же драматизм современных конфигураций могущества? Монополизация власти - это первое стремление каждого правительства, едва только оно сформировано. За любым законом, хорошим или плохим, мы натыкаемся на ствол. Произошло фундаментальное изменение в соотношении насилия, богатства и знания, которые служат элите для управления и контроля.
Управление бизнесом в наши дни включает в себя изучение общественного сознания. Бизнес не приступит к делам, пока не изучит язык, культуру, сознание людей, которые будут вовлечены в его сферу. Человечество продвигается к новому типу мышления. Феномен интра-разумности подобен разумности, которая заложена в наших собственных автономных нервных системах. Ученые и инженеры бьются над поддержанием чистоты сообщений. Итак, чудеса труда, интеллекта и научного воображения затмевают строительство египетских пирамид, средневековых соборов. Рождается электронная инфраструктура завтрашнего суперсимволического общества.
Однако переход в новому мышлению драматичен. Тоффлер то и дело пишет об информационных войнах, о глобальных конфликтах, о парадоксе стандартов. Как самая искусная система может точно предвидеть, какая и кому понадобится информация? На какое время? С какой периодичностью? Поэтому информационные войны ведутся теперь во всем мире, охватывая все - от сканеров в супермаркетах и стандартов до телевизионных сетей и технонационализма. Назревает всеобщее информационное столкновение, начинается всеобщий шпионаж.
Сегодня во всем мире идет также поиск новых способов организации. Бюрократия, как все понимают, никогда не исчезнет. Для некоторых целей она остается уместной. Однако сегодня рождаются новые организационные структуры. Современную организацию невозможно моделировать по меркам машины. Она требует более мобильного облика. Конкуренция требует непрерывных инноваций, но иерархическая власть разрушает творчество. Нужна интуиция, но традиционная бюрократия заменяет ее механическими правилами. Это означает, что бизнес будет перестраиваться через волну потрясений. Управление огромным разнообразием гибкой фирмы потребует новых стилей лидерства, полностью чуждых менеджеру-бюрократу.
Демассификация экономики вынуждает компании и рабочие единицы взаимодействовать с большим количеством более разнообразных партнеров, чем раньше. История то и дело показывает, что новые передовые технологии требуют по-настоящему новаторских методов и организации эффективной работы. По мнению Тоффлера, великая ирония истории в том, что появляется новый тип работника, который в действительности не владеет средствами производства.
Общий стержень движения в современной экономике - от монолита к мозаике. Новая система выходит за пределы массового производства к гибкому, приспосабливаемому или «демассифицированному» производству. Благодаря новым информационным технологиям она способна выпускать мелкие партии чрезвычайно разнообразных продуктов. Традиционные факторы производства - земля, труд, сырье, капитал - становятся менее значимыми, так как их заменяют символические знания. Средством общения становится электронная информация. Бюрократическая организация знаний заменяется информационными системами свободного потока. Новый социальный типаж, он же герой - уже не малоподготовленный рабочий, не финансист и не менеджер, а новатор, который сочетает воображение и знание с действием.
Переход к экономике, основанной на знании, резко усиливает потребность в коммуникации и способствует гибели прежней системы доставки символов. Новая экономика прочно связана не только с формальными знаниями и техническими навыками, она не обходится также без массовой культуры и все расширяющегося рынка образов. Глобализация в трактовке Тоффлера - это не синоним гомогенности, однообразия. Тоффлер рассматривает процессы, ведущие к этой пестроте, многозначности. Здесь и экологические движения, и религиозный ренессанс. В итоге социолог показывает власть как наиболее значимый социальный феномен, который связан с самой человеческой природой.
Власть, как показывает Тоффлер, возможна лишь в таком мире, в котором сочетаются случайность и необходимость, хаос и порядок. Здесь весьма интересны рассуждения Тоффлера о роли государства в обеспечении порядка. Он пытается показать, при каких условиях порядок обеспечивает необходимую для экономики стабильность, а при каких душит ее развитие. Государства, которые стремятся узурпировать власть, теряют то, что конфуцианцы называют «мандатом Небес». В мире, где все зависят друг от друга, они лишаются легитимности и в нравственном смысле.
Развертывая весьма драматическую картину будущего, Тоффлер приходит к выводу, что конфликт - неизбежное общественное событие. Но борьба за власть, по его словам, не обязательно является злом. Вместе с тем сверхконцентрация власти опасна. Но и недостаточная ее концентрация - тоже не благо. Мир, который описывает Тоффлер, не идилличен. Он суров, полон тревоги и коллизий.
Однако в его работе нет анализа негативных последствий такой цивилизации, которая рождается на наших глазах. Еще в конце 70-х годов Э. Фромм говорил о возможности создания информационного империализма. Информация на самом деле может стать средством информационного давления и господства. Все чаще пишут о том, что наука не знает, как отразятся на человеке новые технологии. Философы предостерегают против политического диктата. Новейшие политические технологии, вооруженные средствами информатики, могут уверенно формировать общественное мнение, манипулировать общественным сознанием. Господство информационных технологий способно решительно изменить всю общественную жизнь.
Может ли человек жить в информационном пространстве? Пока нет серьезных исследований, которые показывали бы благотворность воздействия новых технологий на психику человека. Напротив, многие исследователи показывают, что повальная компьютеризация преображает человеческую природу, меняет человеческое сознание. Появляются люди, лишенные эмоционального мира. Это дети эпохи компьютеризации. Общение с новой технологией надо выверять по меркам человека...
Вместе с тем культурфилософские интуиции современных философов и психологов поставили вопрос о радикальной критике всей нашей цивилизации. Нарастание шизоидных и шизофренических тенденций показывает, что невроз нашей культуры отчасти состоит в том, что степень безопасности человека определяется материальным достатком. Дикие животные в природе чувствуют себя безопасно, но у них нет богатств. Похоже, иметь то и другое - «безопасность» и «благоденствие» - невозможно. Материальные потребности - огромная сила, которая держит человека в «контакте» с повседневной реальностью.
Наша цивилизация такова, что она отлучает человека от духовной, идеальной стороны бытия. Человек нашей цивилизации не имеет возможности проникнуть в великую неизвестность - в мир духа. Фундаментальное расщепление в личности шизофреника - это расщепление агрессивных влечений и эроса, духовных сил. Рождается парадокс - именно шизоид в своем сознании отождествляется со своими духовными чувствами. Здесь рождается возможность радикальной критики всего современного цивилизационного культпроекта. Такое понимание культуры дает импульс для поиска альтернативных форм жизни человечества на путях «здорового общества».
В этом смысле известной контроверзой Тоффлеру могут быть строки отечественного поэта Юрия Кузнецова:
Зачем мы тащимся-бредем
В тысячелетие другое?
Мы там родного не найдем.
Там все не то, там все чужое.
Павел Гуревич,доктор философских наук, профессор.
Предисловие
«Метаморфозы власти» - это кульминация 25-летних попыток осмыслить удивительные изменения, ведущие нас в XXI век. Это третий, последний том трилогии, начатой «Шоком будущего», продолженной «Третьей волной» и завершенной сейчас.
Каждая из этих книг может быть прочитана как самостоятельная работа. Но вместе они образуют последовательное, логичное целое. Их центральная тема - анализ перемен, которые происходят с людьми, когда общество внезапно трансформируется во что-то новое и невиданное. Книга «Метаморфозы власти» продолжает анализ, проведенный ранее, и фокусирует внимание на возвышении новой системы власти, заменяющей систему власти индустриального прошлого.
Описывая ускоряющиеся перемены, средства массовой информации обрушивают на нас поток разобщенных данных. Эксперты заваливают нас горами узкоспециализированных монографий. Популярные прогнозисты перечисляют не связанные между собой тенденции без какой-либо модели, отражающей их взаимозависимость, или определения сил, которые, вероятно, способны повернуть их вспять. В результате само изменение начинает казаться анархичным, почти безумным.
Данная трилогия зиждется на предположении, что происходящие сегодня стремительные трансформации не столь хаотичны и случайны, как нам представляют. Эта работа показывает, что за заголовками стоят не только отдельные модели, но также определенные силы. Стоит нам понять эти модели и силы, и мы сможем справиться с ними стратегически, а не бессистемно, действуя поодиночке.
Чтобы осмыслить происходящие сегодня великие изменения, нам необходимо нечто большее, чем биты информации, блики экранов и перечни. Нам нужно понять, как различные трансформации зависят одна от другой. Таким образом, «Метаморфозы власти», как и две предшествовавшие ей части трилогии, представляют ясный и исчерпывающий образ новой цивилизации, которая распространяется по планете.
Следовательно, конфликты, которые могут стать очагами напряженности завтра, конфликты, перед лицом которых мы стоим, сводятся к противоречиям между этой новой цивилизацией и отстаивающими свои позиции силами прошлого. Книга «Метаморфозы власти» утверждает, что поглощение и реструктурирование корпораций, уже увиденные нами, - лишь первые залпы великих, невиданных грядущих сражений в мире бизнеса. Что еще более важно, мы считаем, что недавние сдвиги в Восточной Европе и Советском Союзе - лишь мелкие перестрелки в сравнении с глобальной битвой за власть, ждущей нас впереди. И конкуренция между Соединенными Штатами, Европой и Японией еще не достигла своего апогея.
Короче, «Метаморфозы власти» - это книга о нарастающей борьбе за власть, с которой мы сталкиваемся в то время, когда индустриальная цивилизация теряет свое доминирующее положение и новые силы набирают мощь на планете.
Для меня лично «Метаморфозы власти» - это вершина, достигнутая после пленительного путешествия. Однако перед тем как продолжить, необходимо пояснение личного характера. Я совершил это путешествие не один. У этой трилогии - от начала до момента завершения - был «неаккредитованный» соавтор. Это совместная работа двух умов, а не одного, хотя собственно процесс написания - моих рук дело, лавры и критику принимаю тоже только я.
Мой соавтор, как многие уже знают, - это мой лучший друг, супруга, партнер, моя любовь на протяжении 40 лет - Хейди Тоффлер. Какие бы промахи ни существовали в этой трилогии, они были бы значительно более серьезными, если бы не ее скептический ум, ее интеллектуальная проницательность, острое редакторское чутье и верное понимание как идей, так и людей вообще. Она не только придала блеск уже написанному, но и сформулировала базовые модели, лежащие в основе этого сочинения.
Несмотря на то что интенсивность ее участия варьировалась в зависимости от ее занятости - а книги эти требовали путешествий, исследований, интервью с тысячами людей по всему миру, тщательной организации и планирования, за всем этим следовали бесконечные уточнения и проверки, - несмотря на все это, Хейди участвовала на всех этапах.
Тем не менее по причинам частично личного свойства, частично социального и частично экономического - они порой варьировались на протяжении последних двух десятилетий - было принято окончательное решение заявить как автора только того, кто собственно писал.
Даже сейчас Хейди отказывается поместить свое имя на обложку книги из-за честности, скромности и любви - причин, которые кажутся достаточными для нее, хотя я так не считаю. Я могу подправить это упущение, лишь предварив книгу словами: я чувствую, что эта трилогия настолько же ее, насколько и моя.
Все три книги исследуют один отрезок времени - начинающийся примерно в середине 50-х и заканчивающийся 75 лет спустя, в 2025 г. Этот временной промежуток, который можно назвать переломным пунктом в истории, - период, когда цивилизация «фабричных труб», доминировавшая на планете на протяжении последних столетий, окончательно уступает место другой, совершенно отличной от нее, и все это сопровождается потрясающей мир борьбой за власть.
Но хотя все части трилогии сфокусированы на одном периоде времени, каждая из них использует разные инструменты, чтобы заглянуть за фасад реальности, и, вероятно, небесполезно пояснить читателям, в чем между ними различие.
«Шок будущего» рассматривает процессизменения, его воздействие на людей и организации. «Третья волна» анализирует направленияперемен, затрагивающие нас. «Метаморфозы власти» посвящены проблеме управления:кто и каким образом формирует происходящие преобразования.
В «Шоке будущего», который мы определяем как дезориентацию и стресс, вызванные необходимостью справиться со слишком большим количеством изменений за слишком короткий срок, приводятся доказательства того, что ускорение хода истории само по себе имеет последствия, независимо от направлений трансформаций. Просто ускорение темпа событий и времени реакции на них вызывают определенные последствия, независимо от того, как воспринимаются изменения - плохо или хорошо.
Также это подразумевает, что очень скоро слишком кардинальные перемены могут захлестнуть людей, организации и даже целые страны, что ведет к дезориентации и разрушает способность принимать разумные решения, необходимые для адаптации. Короче, они могут пострадать от этого шока.
Вопреки бытовавшему мнению, в «Шоке будущего» утверждалось, что нуклеарная семья вскоре распадется. Книга также предвещала генетическую революцию, возникновение расточительного общества и революцию в сфере образования, которая, возможно, начинается прямо сейчас.
Впервые опубликованная в Соединенных Штатах в 1970 г., а затем во всем мире, эта книга затронула оголенный нерв, неожиданно стала международным бестселлером и вызвала лавину комментариев. Она стала, по данным Института научной информации, одной из самых цитируемых работ в социологической литературе 1. Словосочетание «шок будущего» вошло в повседневный язык, появилось во многих словарях и последнее время мелькает на страницах газет.
У «Третьей волны», последовавшей в 1980 г., фокус был иным: последние революционные изменения в технологиях и обществе и перспективы будущего рассматривались с исторической точки зрения.
Определяя сельскохозяйственную революцию, которая произошла 10 000 лет назад, как Первую волну перемен в человеческой истории, а индустриальную революцию - как Вторую волну, эта книга описала основные технологические и социальные изменения, начавшиеся в середине 50-х годов, как великую Третью волну перемен - начало новой постиндустриальной цивилизации. Среди прочего в ней отмечается появление новых отраслей промышленности, основанных на компьютерах, электронике, информации, биотехнологии и т.п., которые я назвал «новые командные высоты» экономики. Там также предсказывалось расширение гибкого производства, распространение занятости, неполный рабочий день и демассификация средств массовой информации. Эта книга описала невиданное ранее слияние производителя и потребителя, введя термин « prosumer ».В ней были обсуждены вопросы возвращения некоторых видов работы в домашние условия и изменения в политике и национально-государственной системе.
Запрещенная в некоторых странах, «Третья волна» в других стала бестселлером и одно время была чем-то вроде «библии» для отцов реформ в Китае 2. Сперва обвиненная в распространении западного «духовного загрязнения», затем осознанная и опубликованная огромными тиражами, она стала самой продаваемой книгой в самой многочисленной стране на планете и использовалась при составлении речей Ден Сяопина. Бывший в то время премьер-министром Цзао Дзиян созывал конференции для ее обсуждения и убеждал политиков изучать этот труд.
В Польше цензура сократила книгу. Возмущенные действиями властей студенты и те, кто поддерживал Солидарность, напечатали «подпольное» издание, а также распространяли брошюры с отдельными пропущенными главами. Как и «Шок будущего», «Третья волна» вызвала многочисленные отклики читателей, дав толчок созданию новых видов продукции, компаний, симфоний и даже скульптур.
Сейчас, через 20 лет после выхода «Шока будущего» и 10 - после «Третьей волны», книга «Метаморфозы власти» наконец-то готова. Она поднимает вопросы, не затронутые в предшествующих работах, основное внимание в книге сосредоточено на решительном изменении отношений: знание - власть. Она представляет новую теорию власти в обществе и исследует трансформации, происходящие в бизнесе, экономике, политике и мире вообще.
Едва ли нужно добавлять, что будущее не «познаваемо», в смысле точного предсказания. Жизнь полна сюрреалистических сюрпризов. Даже самые «жесткие» модели и «твердые» данные часто базируются на «неустойчивых» предположениях, особенно когда речь идет о делах человеческих. Предмет этих книг - набирающие ход изменения, естественно, что детали быстро устаревают. Статистика меняется. Но раз уж мы двинулись в terra incognita * под названием «завтра», лучше иметь общую и неполную карту того, что следует пересмотреть и скорректировать, чем не иметь карты вообще.
- * Terra incognita (лат.) - неизвестная земля. - Примеч. пер
В то время как каждая из книг трилогии строится на оригинальной, но совместимой с другими модели, все они основаны на документах, исследованиях и репортажах, охватывающих многочисленные и в корне различные сферы и разные страны. Так, например, готовя эту книгу, мы попытались изучить власть и на вершине, и в глубине общества.
У нас была возможность провести четырехчасовые встречи с Михаилом Горбачевым, Рональдом Рейганом, Джорджем Бушем, несколькими японскими премьер-министрами и многими другими, кого большинство относит к числу наиболее влиятельных людей на планете.
На противоположном конце спектра мы, вместе или поодиночке, посетили также обитателей южноамериканского «города нищих» и женщин, отбывающих пожизненное заключение. Обе группы можно отнести к самым бесправным на земле.
Кроме того, мы обсудили проблемы власти с банкирами, профсоюзными деятелями, ведущими бизнесменами, компьютерными экспертами, генералами, лауреатами Нобелевской премии в области науки, нефтяными магнатами, журналистами и ведущими менеджерами многих крупнейших в мире компаний.
Мы встречались с теми, кто готовит решения в Белом доме, в Елисейском дворце в Париже, в офисе премьер-министра в Токио и даже в кабинетах Центрального комитета коммунистической партии в Москве. Разговор с Анатолием Лукьяновым (тогда член ЦК, позже второй по положению после Горбачева государственный чиновник в СССР) был прерван неожиданным звонком, вызывавшим его на встречу в Политбюро.
Как-то я находился в залитой солнечным светом комнате в окружении книг. Это было в маленьком городке в Калифорнии. Если бы меня не привели туда с завязанными глазами, я никогда бы не подумал, что умная молодая женщина в футболке и джинсах, сидящая напротив меня за дубовым письменным столом, - убийца или признана виновной во вселяющем ужас преступлении на сексуальной почве. Или что мы находимся в тюрьме - месте, где все реалии власти не приукрашены. Там я пришел к пониманию того, что даже заключенные отнюдь не бессильны. Некоторые из них знают, как использовать информацию в целях получения власти, сискусностью, сравнимой разве что с манипуляциями кардинала Ришелье при дворе Луи XIII, что напрямую относится к нашей книге. (Этот случай позволил нам с женой дважды провести семинар в классе, состоявшем главным образом из убийц, от которых мы многое узнали.)
Случаи, подобные этим, дополняющие изнуряющее чтение и анализ печатных источников, собранных в разных уголках мира, сделали для нас подготовку «Метаморфоз власти» незабываемой.
Мы надеемся, что читатели признают книгу «Метаморфозы власти» столь же полезной, приятной и поучительной, как «Третья волна» и «Шок будущего». Широкое исследование, начатое четверть века назад, завершено.
Элвин Тоффлер.
МЕТАМОРФОЗЫ ВЛАСТИ.
Знание, богатство и сила на пороге XXI века
Alvin Toffler - POWERSHIFT Knowledge, wealth, and violence at the edge of the 21st century. 1990
Перевод с английского: В. В. Белокосков, К.Ю. Бурмистров, Л.М. Бурмистрова, Е.К. Комарова, А.И. Мирер, Е.Г. Руднева, Н.А. Строилова
ISBN 5-17-004183-7
П. Гуревич. КОНФИГУРАЦИЯ МОГУЩЕСТВА
Книга американского социолога и футуролога Элвина Тоффлера (р. 1928) «Метаморфозы власти» венчает задуманную им трилогию, посвященную преображениям современной цивилизации. Исследователь не считает свои прогнозы ни утопией, ни антиутопией. Свой жанр он именует «проктопией», то есть практической утопией. В ней нет безмерной идеализации. Это описание более практичного и более благоприятного для человека мира, нежели тот, в котором мы живем. Но в этом мире в отличие от утопии есть место злу - болезням, грязной политике, несправедливости.
Идея технических мутаций, оказывающих многомерное воздействие на социальный прогресс, давно уже получила признание в современной философии и социологии. Тоффлер проводит мысль о том, что человечество переходит к новой технологической революции, то есть на смену Первой волне (аграрной цивилизации) и Второй (индустриальной цивилизации) приходит новая, ведущая к созданию сверхиндустриальной цивилизации. Очередная волна является, по Тоффлеру, грандиозным поворотом истории, величайшей трансформацией социума, всесторонним преобразованием всех форм социального и индивидуального бытия. Но речь идет не о социальной революции, направленной в основном на смену политического режима, а о технологических изменениях, которые вызревают медленно, эволюционно. Однако впоследствии они рождают глубинные потрясения. Чем скорее человечество осознает потребность в переходе к новой волне, тем меньше будет опасность насилия, диктата и других бед.
Тоффлер стремится обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической базе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анализирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станут, по его мнению, электроника и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть Третья волна, которая завершает аграрную (Первая волна) и промышленную (Вторая волна) революции.
В первой книге трилогии «Шок будущего» (1970) Тоффлер предупреждал человечество о той опасности, которая связана со стремительными переменами в жизни людей. Не все исследователи приняли эту точку зрения. Так, выдающийся американский социолог Д. Белл считал эту мысль обманчивой. По его мнению, в повседневной жизни землян больше изменений произошло между 1850 и 1940 годами, когда в обиход вошли железные дороги, пароходы, телеграф, электричество, телефон, автомобиль, кинематограф, радио и самолеты, - чем в последующий период, якобы характеризующийся ускорением. Белл считал, что практически, кроме перечисленных им новшеств, в повседневной жизни людей, кроме телевидения, не появилось ничего нового.
Однако идея Тоффлера о трудностях психологической адаптации людей к ускорению социальных изменений укоренилась в футурологической литературе. Тоффлер пишет о новых сложностях, социальных конфликтах и глобальных проблемах, с которыми столкнется человечество на рубеже двух столетий. Основные книги Тоффлера - «Шок будущего», «Столкновение с будущим» (1972)- «Доклад об экоспазме» (1975)- «Третья волна» (1980)- «Метаморфозы власти» (1990) и др.
В какой мере оправдались прогнозы Тоффлера? Что изменилось за последнее десятилетие в сознании человечества? Каковы иные культур-цивилизационные проекты людей? Идея новой цивилизации сохранила свою ценность. Американский социолог 3. Бжезинский писал о «технотронной эре», французский исследователь Ж. Эллюль назвал представляемое им общество «технологическим», Д. Белл пользовался понятием «постиндустриального общества», Тоффлер же, поразмыслив над терминами «трансиндустриальное» и «постэкономическое», остановился на понятии «супериндустриальное общество». Под ним подразумевается, как он пишет в «Шоке будущего», «сложное, быстро развивающееся общество, основанное на самой передовой технологии и постматериалистической системе ценностей». Д. Белл иронизировал: на определениях Э. Тоффлера, казалось бы, все перестановки и комбинационные идеи, связанные со словом «пост-», исчерпались.
Добавить комментарий