Гавриил Державин - Осень во время осады Очакова: Стих. Гавриил Державин - Осень во время осады Очакова: Стих Идет седая чародейка косматым машет рукавом

Спустил седой Эол Борея
С цепей чугунных из пещер;
Страшные криле расширя,
Махнул по свету богатырь;
Погнал стадами воздух синий.
Сгустил туманы в облака,
Давнул, - и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел.
Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою алчной на вино.
Теснее стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-желты листьи
Расстлались везде по тропам.
В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добродушны щи и пиво пьет;
Обогащенный великодушным небом,
Счастье дней своих поет.
Борей на Осень хмурит брови
И Зиму с севера зовет:
Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И снег, и мраз, и иней сыплет
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел.
Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.
Пустыни сетуют и долы,
Голодны волки воют в них;
Древа стоят и холмы голы,
И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,
И в логовище лег медведь;
По селам нимфы голосисты
Престали в хороводах петь;
Дымятся серым дымом домы,
Торопливо едет путник в путь,
Небесный Марс оставил громы
И лег в туманы передохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,
Не ужасается зимы:
По развевающим знаменам
Полков, водимых им, орел
Над старинным царством Митридата
Летает и темнит луну;
Под громким крил его мельканьем
То черн, то бледн, то рдян Эвксин.
Огонь, в волнах неугасимый,
Очаковские стены жрет,
Пред ними росс непобедимый
И в мраз зелены лавры жнет;
Седые бури презирает.
На льды, на рвы, на гром летит,
В водах и в пламе помышляет:
Либо скончается, иль победит.
Мужайся, крепкий росс и правильный,
Еще победой возблистать!
Ты не наемник - сын ретивый;
Твоя Екатерина мать,
Потемкин - предводитель, всевышний - покровитель;
Твоя геройска грудь - твой щит,
Честь - мзда твоя, вселенна - зритель,
Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,
Богини северной сыны!
Правда вы в Стикс не погружались.
Но вы бессмертны по делам.
На вас всех мысль, на вас всех взгляды.
Дерзайте ваших следом отцов!
И ты спеши скорей, Голицын!
Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя мужа златовласа,
Пленира сердцем и лицом.
Давным-давно желанного ожидает гласа,
Когда ты к ней приедешь в дом;
Когда с горячностью обнимешь
Ты семерых твоих сынов,
На матерь нежны взгляды вскинешь
И в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речами
Потом фурор свой изъявишь,
Бесценными побед венцами
Твою мужу поразишь;
Геройские дела расскажешь
Ее ты дяди и папы,
И дух и ум его докажешь
И как к себе он влек сердца.
Спеши, муж, к муже правильной,
Обрадуй ты, утешь ее;
Она раздумчива, грустна,
В легкой одежде, и, власы
Рассыпав по челу нестройно,
Сидит за столиком в софе;
И ясно-голубые взоры
Ее всечасно слезы льют.
Она к тебе ежедневно пишет:
Твердит то славу, то любовь,
То жалостью, то негой дышит,
То ужас ее смущает кровь;
То дяде пиршества желает,
То жаждет мужниной любви,
Мятется, борется, вещает:
«Коль задолженность велит, ты лавры рви!»
В чертоге вкруг ее безмолвном
Не смеют нимфы пошептать;
В фуроре только музы томном
Осмелились сей стих бряцать. - Румяна Осень! - веселье мира!
Умножь, умножь еще твой плод!
Приди, желанна весть! - и лира
Любовь и славу воспоет.
Спустил седой Эол Борея
С цепей чугунных из пещер;
Жуткие криле расширя,
Махнул по свету богатырь;
Погнал стадами воздух синий.
Сгустил туманы в облака,
Давнул, - и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел.
Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою алчной на вино.
Теснее стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-желты листьи
Расстлались везде по тропам.
В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добродушны щи и пиво пьет;
Обогащенный великодушным небом,
Счастье дней своих поет.
Борей на Осень хмурит брови
И Зиму с севера зовет:
Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И снег, и мраз, и иней сыплет
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел.
Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.
Пустыни сетуют и долы,
Голодны волки воют в них;
Древа стоят и холмы голы,
И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,
И в логовище лег медведь;
По селам нимфы голосисты
Престали в хороводах петь;
Дымятся серым дымом домы,
Торопливо едет путник в путь,
Небесный Марс оставил громы
И лег в туманы передохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,
Не ужасается зимы:
По развевающим знаменам
Полков, водимых им, орел
Над старинным царством Митридата
Летает и темнит луну;
Под громким крил его мельканьем
То черн, то бледн, то рдян Эвксин.
Огонь, в волнах неугасимый,
Очаковские стены жрет,
Пред ними росс непобедимый
И в мраз зелены лавры жнет;
Седые бури презирает.
На льды, на рвы, на гром летит,
В водах и в пламе помышляет:
Либо скончается, иль победит.
Мужайся, крепкий росс и правильный,
Еще победой возблистать!
Ты не наемник - сын ретивый;
Твоя Екатерина мать,
Потемкин - предводитель, всевышний - покровитель;
Твоя геройска грудь - твой щит,
Честь - мзда твоя, вселенна - зритель,
Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,
Богини северной сыны!
Правда вы в Стикс не погружались.
Но вы бессмертны по делам.
На вас всех мысль, на вас всех взгляды.
Дерзайте ваших следом отцов!
И ты спеши скорей, Голицын!
Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя мужа златовласа,
Пленира сердцем и лицом.
Давным-давно желанного ожидает гласа,
Когда ты к ней приедешь в дом;
Когда с горячностью обнимешь
Ты семерых твоих сынов,
На матерь нежны взгляды вскинешь
И в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речами
Потом фурор свой изъявишь,
Бесценными побед венцами
Твою мужу поразишь;
Геройские дела расскажешь
Ее ты дяди и папы,
И дух и ум его докажешь
И как к себе он влек сердца.
Спеши, муж, к муже правильной,
Обрадуй ты, утешь ее;
Она раздумчива, грустна,
В примитивный одежде, и, власы
Рассыпав по челу нестройно,
Сидит за столиком в софе;
И ясно-голубые взоры
Ее всечасно слезы льют.
Она к тебе ежедневно пишет:
Твердит то славу, то любовь,
То жалостью, то негой дышит,
То ужас ее смущает кровь;
То дяде пиршества желает,
То жаждет мужниной любви,
Мятется, борется, вещает:
«Коль задолженность велит, ты лавры рви!»
В чертоге вкруг ее безмолвном
Не смеют нимфы пошептать;
В фуроре только музы томном
Осмелились сей стих бряцать. - Румяна Осень! - веселье мира!
Умножь, умножь еще твой плод!
Приди, желанна весть! - и лира
Любовь и славу воспоет.
Державин Гаврила (Гавриил) Романович (1743 - 1816)
Русский писатель, поверенный русского классицизма.
Гаврила Державин
Осень во время осады Очакова
Спустил седой Эол Борея
С цепей чугунных из пещер;
Жуткие криле расширя,
Махнул по свету богатырь;
Погнал стадами воздух синий.
Сгустил туманы в облака,
Давнул, - и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел.
Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою алчной на вино.
Теснее стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-желты листьи
Расстлались везде по тропам.
В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добродушны щи и пиво пьет;
Обогащенный великодушным небом,
Счастие дней своих поет.
Борей на Осень хмурит брови
И Зиму с севера зовет:
Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И снег, и мраз, и иней сыплет
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел.
Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.
Пустыни сетуют и долы,
Голодны волки воют в них;
Древа стоят и холмы голы,
И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,
И в логовище лег медведь;
По селам нимфы голосисты
Престали в хороводах петь;
Дымятся серым дымом домы,
Торопливо едет путник в путь,
Небесный Марс оставил громы
И лег в туманы передохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,
Не ужасается зимы:
По развевающим знаменам
Полков, водимых им, орел
Над старинным царством Митридата
Летает и темнит луну;
Под громким крил его мельканьем
То черн, то бледн, то рдян Эвксин.
Огонь, в волнах неугасимый,
Очаковские стены жрет,
Пред ними росс непобедимый
И в мраз зелены лавры жнет;
Седые бури презирает.
На льды, на рвы, на гром летит,
В водах и в пламе помышляет:
Либо скончается, иль победит.
Мужайся, крепкий росс и правильный,
Еще победой возблистать!
Ты не наемник - сын ретивый;
Твоя Екатерина мать,
Потемкин - предводитель, всевышний - покровитель;
Твоя геройска грудь - твой щит,
Честь - мзда твоя, вселенна - зритель,
Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,
Богини северной сыны!
Правда вы в Стикс не погружались.
Но вы бессмертны по делам.
На вас всех мысль, на вас всех взгляды.
Дерзайте ваших следом отцов!
И ты спеши скорей, Голицын!
Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя мужа златовласа,
Пленира сердцем и лицом.
Давным-давно желанного ожидает гласа,
Когда ты к ней приедешь в дом;
Когда с горячностью обнимешь
Ты семерых твоих сынов,
На матерь нежны взгляды вскинешь
И в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речами
Потом фурор свой изъявишь,
Бесценными побед венцами
Твою мужу поразишь;
Геройские дела расскажешь
Ее ты дяди и папы,
И дух и ум его докажешь
И как к себе он влек сердца.
Спеши, муж, к муже правильной,
Обрадуй ты, утешь ее;
Она раздумчива, грустна,
В примитивный одежде, и, власы
Рассыпав по челу нестройно,
Сидит за столиком в софе;
И ясно-голубые взоры
Ее всечасно слезы льют.
Она к тебе ежедневно пишет:
Твердит то славу, то любовь,
То жалостью, то негой дышит,
То ужас ее смущает кровь;
То дяде пиршества желает,
То жаждет мужниной любви,
Мятется, борется, вещает:
Коль задолженность велит, ты лавры рви!
В чертоге вкруг ее безмолвном
Не смеют нимфы пошептать;
В фуроре только музы томном
Осмелились сей стих бряцать. - Румяна Осень! - веселье мира!
Умножь, умножь еще твой плод!
Приди, желанна весть! - и лира
Любовь и славу воспоет.
1788
читает В.Бабятинский

ОСЕНЬ ВО ВРЕМЯ ОСАДЫ ОЧАКОВА
Спустил седой Эол Борея
С цепей чугунных из пещер;
Ужасные криле расширя,
Махнул по свету богатырь;
Погнал стадами воздух синий,
Сгустил туманы в облака,
Давнул — и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел.
Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою алчной на вино.
Уже стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-желты листьи
Расстлались везде по тропам.
В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добросердечны щи и пиво пьет;
Обогащенный великодушным небом,
Блаженство дней своих поет.
Борей на Осень хмурит брови
И Зиму с севера зовет,
Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И снег, и мраз, и иней сыплет
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел.
Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.
Пустыни сетуют и долы,
Голодны волки воют в них;
Древа стоят и холмы голы,
И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,
И в логовище лег медведь;
По селам нимфы голосисты
Престали в хороводах петь;
Дымятся серым дымом домы,
Поспешно едет путник в путь,
Небесный Марс оставил громы
И лег в туманы передохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,
Не ужасается зимы:
По развевающим знаменам
Полков, водимых им, орел
Над старинным царством Митридата
Летает и темнит луну;
Под громким крил его мельканьем
То черн, то бледн, то рдян Эвксин.
Огонь, в волнах не угасимый,
Очаковские стены жрет,
Пред ними росс непобедимый
И в мраз зелены лавры жнет;
Седые бури презирает,
На льды, на рвы, на гром летит,
В водах и в пламе помышляет:
Или скончается, иль победит.
Мужайся, крепкий росс и правильный,
Еще победой возблистать!
Ты не наемник, сын ретивый;
Твоя Екатерина мать,
Потемкин предводитель, всевышний покровитель;
Твоя геройска грудь твой щит,
Честь мзда твоя, вселенна зритель,
Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,
Богини северной сыны!
Хотя вы в Стикс не погружались,
Но вы бессмертны по делам.
На вас всех мысль, на вас всех взгляды,
Дерзайте ваших следом отцов!
И ты спеши скорей, Голицын!
Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя мужа златовласа,
Пленира сердцем и лицом,
Давно желанного ожидает гласа,
Когда ты к ней приедешь в дом;
Когда с горячностью обнимешь
Ты семерых твоих сынов,
На матерь нежны взгляды вскинешь
И в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речами
Потом фурор свой изъявишь,
Бесценными побед венцами
Твою мужу поразишь;
Геройские дела расскажешь
Ее ты дяди и папы,
И дух и ум его докажешь
И как к себе он влек сердца.
Спеши, муж, к муже правильной,
Обрадуй ты, утешь ее;
Она раздумчива, грустна,
В примитивный одежде, и, власы
Рассыпав по челу нестройно,
Сидит за столиком в софе;
И ясно-голубые взоры
Ее всечасно слезы льют.
Она к тебе ежедневно пишет:
Твердит то славу, то любовь,
То жалостью, то негой дышит
То ужас ее смущает кровь;
То дяде пиршества желает,
То жаждет мужниной любви,
Мятется, борется, вещает:
Коль задолженность велит, ты лавры рви!
В чертоге вкруг ее безмолвном
Не смеют нимфы пошептать;
В фуроре только музы томном
Осмелились сей стих бряцать.
Румяна Осень! веселье мира!
Умножь, умножь еще твой плод!
Приди, желанна весть! — и лира
Любовь и славу воспоет.

Примечания
Осень во время осады Очакова (стр. 121). Впервой — отдельное издание, Тамбов, около 1788—1789 гг. под заглавием «Осень в селе Зубриловке» (см. «Реэстр русским книгам, продающимся в вольной тамбовской типографии 1793 года»). После этого с измененным заглавием — Изд. 1798 г., стр. 122. Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 136, с учетом поправок к нему, сделанных самим Державиным. Написано в Тамбове 1 ноября 1788г. — в тот период, когда длинно не было известий из армии, осаждавшей турецкую цитадель Очаков. Участником осады был князь С. Ф. Голицын (1748—1810). Его жена, В. В. Голицына, жила в селе Зубриловке около Тамбова. Державин, «не имея тоже известия о наших войсках, между страхом н верой послал ей сию оду» (Об. Д., 621). Очаков был взят 6 декабря, и Голицын возвратился в Зубриловку. 25 декабря Державин поздравил его с победой и с возвращением домой. Писатель И. И. Дмитриев предложил внести в текст стихотворения ряд поправок, но Державин принял вдалеке не все из них.
Криле(крылья) — архаическая форма винительного падежа противоречивого числа. Изначально у Державина было «крыла», форму «криле» предложил Дмитриев.
Колпик(колпица) — птица белого цвета, водящаяся на юге России.
И выжлиц лай и шум гремит.В Изд. 1798 г. была очевидная опечатка: «И выжлят лай и шум гремит». Державин поправил опечатку в принадлежавшем ему экземпляре книги (ЦГАЛИ, ф. 180, ед. хр. 3, стр. 123), впрочем по недосмотру она сохранилась как в Изд. 1808 г., так и в позднейших (в том числе у Грота и Гуковского). Выжлицы — гончие собаки, выжлята — их щенки. Разумеется, охотиться дозволено только со взрослыми собаками, тем больше — не может «грохотать» «лай и шум» щенков.
Орел —российский герб (т. е. Россия),
луна — турецкий (т. е. Турция).
Древнее царство Митридата —Крым, Таврида (Об. Д., 621). Митридат Эпохальный (II—I вв. до н. э.) — царь понтийский и боспорский (страны на севере и востоке Черного моря).
Хотя вы в Стикс не погружались, Но вы бессмертны по делам.«Фетида, по баснословию, мать Ахиллеса (герой древнегреческих мифов, «баснословия». В. З.), держа его за пяту, погружала его в Стикс, чтоб был неуязвляем» (Об. Д., 621).
Стикс —одна из рек легендарного подземного царства, купание в водах которой сделало Ахиллеса неуязвимым для оружия, за исключением одной его пяты.
Принесть в твой дом с оливой лавр —т. е. победу и мир.
Пленира сердцем и лицом.В данном случае имя «Пленира» употребляется Державиным как нарицательное.
Ее ты дяди и папы —т. е. кн. Г. А. Потемкина, племянницей которому по матери доводилась В. В. Голицына. Потемкин любил ее, «как папа» (Об. Д., 621). По слухам, Голицына была любовницей Потемкина.
Томный — угнетенный, грустный.

Спустил седой Эол Борея
С цепей чугунных из пещер;
Ужасные криле расширя,
Махнул по свету богатырь;
Погнал стадами воздух синий,
Сгустил туманы в облака,
Давнул - и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел.
Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою алчной на вино.
Уже стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-желты листьи
Расстлались везде по тропам.
В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добросердечны щи и пиво пьет;
Обогащенный великодушным небом,
Блаженство дней своих поет.
Борей на Осень хмурит брови
И Зиму с севера зовет,
Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел.
Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.
Пустыни сетуют и долы,
Голодны волки воют в них;
Древа стоят и холмы голы,
И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,
И в логовище лег медведь;
По селам нимфы голосисты
Престали в хороводах петь;
Дымятся серым дымом домы,
Поспешно едет путник в путь,
Небесный Марс оставил громы
И лег в туманы передохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,
Не ужасается зимы:
По развевающим знаменам
Полков, водимых им, орел
Над старинным царством Митридата
Летает и темнит луну;
Под громким крил его мельканьем
То черн, то бледн, то рдян Эвксин.
Огонь, в волнах неугасимый,
Очаковские стены жрет,
Пред ними росс непобедимый
И в мраз зелены лавры жнет;
Седые бури презирает,
На льды, на рвы, на гром летит,
В водах и в пламе помышляет:
Или скончается, иль победит.
Мужайся, крепкий росс и правильный,
Еще победой возблистать!
Ты не наемник, сын ретивый;
Твоя Екатерина мать,
Потемкин предводитель, всевышний покровитель;
Твоя геройска грудь твой щит,
Честь мзда твоя, вселенна зритель,
Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,
Богини северной сыны!
Хотя вы в Стикс не погружались,
Но вы бессмертны по делам.
На вас всех мысль, на вас всех взгляды,
Дерзайте ваших следом отцов!
И ты спеши скорей, Голицын!
Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя мужа златовласа,
Пленира сердцем и лицом,
Давно желанного ожидает гласа,
Когда ты к ней приедешь в дом;
Когда с горячностью обнимешь
Ты семерых твоих сынов,
На матерь нежны взгляды вскинешь
И в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речами
Потом фурор свой изъявишь,
Бесценными побед венцами
Твою мужу поразишь;
Геройские дела расскажешь
Ее ты дяди и папы,
И дух и ум его докажешь
И как к себе он влек сердца.
Спеши, муж, к муже правильной,
Обрадуй ты, утешь ее;
Она раздумчива, грустна,
В легкой одежде, и, власы
Рассыпав по челу нестройно,
Сидит за столиком в софе;
И ясно-голубые взоры
Ее всечасно слезы льют.
Она к тебе ежедневно пишет:
Твердит то славу, то любовь,
То жалостью, то негой дышит,
То ужас ее смущает кровь;
То дяде пиршества желает,
То жаждет мужниной любви,
Мятется, борется, вещает:
Коль задолженность велит, ты лавры рви!
В чертоге вкруг ее безмолвном
Не смеют нимфы пошептать;
В фуроре только музы томном
Осмелились сей стих бряцать.
Румяна Осень! веселье мира!
Умножь, умножь еще твой плод!
Приди, желанна весть! - и лира
Любовь и славу воспоет.

Комментарии Г.Б. Буяновой

Одна из наилучших од Г.Р. Державина - «Осень во время осады Очакова» - была «написана в утешение княгини Варвары Васильевны Голицыной (урожденной Энгельгардт), когда она длинно не получала известий о своем супруге, находившемся под Очаковом в армии», - указал Я.К. Трот в «Жизни Державина по его сочинениям и письмам и по историческим документам».
В 10-14 строфах оды Г.Р. Державин повествует о князе Сергее Фёдоровиче Голицыне и его муже, Варваре Васильевне Голицыной, обладателях колоритной фазенды Зубриловка (до 1939 г. - Саратовская губерния, Балашовский уезд, нынче - Пензенская область, Тамалинский район).
Князь Сергей Фёдорович Голицын родился 20 августа 1748 г. в семье действительного статского советника князя Фёдора Сергеевича Голицына и его мужи Анны Григорьевны, урожденной графини Чернышевой. Окончил Шляхетский кадетский корпус - «первое в России военное училище <...> Лучшие дворяне, самые вельможи почитали Милостию определение детей в Сухопутный Шляхетный Кадетский корпус»Ф. Вигель припоминал, что С.Ф. Голицын «учился с триумфом математическим наукам», обладал немецким и французским языками. «В нем билось правдиво русское сердце, - пишет Вигель, - он был наружности славной, был добродушен, разумен и отважен» .
Сергей Фёдорович Голицын - участник русско-турецких войн 1768-1774 и 1787-1791 гг. С ноября 1771 г. князь Сергей Фёдорович Голицын - подполковник Смоленского драгунского полка, с 22 сентября 1775 г. - полковник и флигель-адъютант Его Императорского Величества. 22 сентября 1775 г. награжден орденом св. Георгия 4-й степени.
В мае 1779 г. князь получил звание генерал-майора.
Участие князя С.Ф. Голицына в осаде и штурме Очакова было подмечено: императрица Екатерина II наградила князя золотым оружием с бриллиантовой россыпью. Светлейший князь Потёмкин писал Голицыну:

«Ее Императорское Величество, в знак высочайшего своего благоволения к трудам и подвигам вашим во время осады и на штурме Очаковском оказанным, всемилостивейше пожаловать вам соизволила шпагу золотую с бриллиантами, которую сим имею честь препроводить к вашему сиятельству с желанием новых вам в грядущую кампанию триумфов и с уверением об чудесном к вам почтении, с коим пребывает
вашего сиятельства,
милостивый правитель мой,
покорным слугою князь Потемкин-Таврический.
Санкт-Петербург. 1 мая 1789 года»
.

30 апреля 1791 г. князь С.Ф. Голицын был награжден орденом святого Георгия 2-го класса. В 1794 г. стал начальником корпуса, в 1797 г. - начальником лейб-гвардии Преображенского полка. С апреля 1797 г. - генерал от инфантерии, в сентябре 1798 г. ушел с военной службы в отставку.
С июля 1801 г. по сентябрь 1804 г. князь С.Ф. Голицын - генерал-губернатор Риги и инспектор Лифляндии по инфантерии. С 1 января 1810 г. - член Государственного Совета. 7 января 1810 г. князь Сергей Фёдорович Голицын внезапно умер в Тарнополе, в Галиции, захоронен в своем имении в селе Зубриловке.
Варвара Васильевна Голицына (урожденная Энгельгардт) родилась 12 марта 1757 г. в семье смоленского помещика Василия Андреевича Энгельгардта и его жены Елены Александровны, родной сестры светлейшего князя Г.А. Потёмкина. Варвара Васильевна отличалась восхитительной красотой, была очаровательно образована. С 1777 г. - фрейлина при дворе Екатерины II, с 1801 г. - кавалерственная дама ордена Святой Екатерины. 5 января 1779 г. обвенчалась с С.Ф. Голицыным. Брак был длинным и радостным: Варвара Васильевна родила 10 сыновей (Григория - в 1779 г., Фёдора - в 1781-м, Сергея - в 1783-м, Михаила - в 1784-м, Захара - в 1785-м, Николая - в 1787-м, Павла - в 1788-м, Александра - в 1789-м, Василия - в 1792-м, Владимира - в 1794 г.).
Варвара Васильевна была хлебосольной хозяйкой, в доме Голицыных зачастую бывали гости. Ф.Ф. Вигель с теплотой припоминает о том времени, когда он воспитывался совместно с братьями Голицыными. «Многочисленность семейства и различные педагога» делали «из дома подлинный пансион»Варвара Васильевна отличалась могущественным нравом, но «любила без памяти супруга», - пишет Вигель. Она «терпеть не могла возражений», но «в ее управлении не было невидимо и тени тиранства», - продолжает мемуарист. Впрочем «бедствие тому, кто, возбудив ее бешенство, не торопился покорностью смягчать его...» .
Варвара Голицына увлекалась письменностью, перевела на русский язык французский роман Б. Эмбера «Заблуждения от любви, либо Письма от Фанелии к Мильфорту». Ее имя внесено в «Словарь русских писательниц XVIII столетия».
Г.Р. Державин, называвший княгиню Голицыну «Пленирой сердцем и умом», посвятил ей четверостишье «К портрету В.В. Энгельгардт». Когда в Тамбове Державин открыл народное училище, то «...В.В. Голицына пожертвовала в училище собрание кремнистых пород камней, из коих примечания достойны, как редкостию, так и величиною - топазовые, калцедоновые, сердоликовые...» .
Г.Р. Державин пользовался посредничеством В.В. Голицыной в своих обращениях к Потёмкину. Голицыны сыграли существенную роль в судьбе Державина, явились для него сильной помощью именно в тамбовский и дальнейшие периоды его жизни. Радостным исходом своего дела (драматический финал тамбовского губернаторства) Державин обязан заступничеству Варвары Васильевны, покровительству Сергея Фёдоровича и благосклонности князя Потёмкина. Именно владельцы Зубриловки позже отставки Г.Р. Державина с поста наместника приютили опального писателя и его мужу.
Когда Сергей Фёдорович Голицын умер, сыновья в прошении на имя правителя изъявили желание передать имение в полное распоряжение матери, предоставив Варваре Васильевне право продажи, залога, раздела и выделения дохода с имения тогда, когда она посчитает необходимым. Но княгиня в память о супруге возвела каменную богадельню в жанре позднего классицизма и передала все хозяйство сыну Фёдору. На том месте, где Варвара Васильевна прожила последние годы, ее дети воздвигли мемориальную часовню в форме усеченной пирамиды, сохранившуюся до наших дней. В.В. Голицына намеревалась уйти в монастырь, о чем знаменито из дневника Марии Николаевны Волконской. Княгини В.В. Голицыной не стало 2 мая 1815 г. Она захоронена в Зубриловке, в церкви Преображения, в приделе воскресения Лазаря .
В «Осени...» Г.Р. Державин реализовал свое представление об оде: «Она (ода) не наука - огонь, жар, чувство... Высокость оды есть полет воображения, тот, что возносит писателя выше представления обычных людей и принуждает его, крепкими выражениями своими, то живо ощущать, чего они не знали и что им раньше в мысль не приходило»Писатель слаженно объединил в оде эпическое и лирическое начала.
Эпическое предисловие «Осени во время осады Очакова» связано с одним из героических событий, которыми подмечена эра царствования Екатерины II, - героическим взятием турецкой цитадели Ачи-Кале (русское наименование - Очаков), которому предшествовала долгая осада, известное очаковское «осадное сидение».
Очаков считался в турецких владениях на Чёрном море основным портовым городом. Цитадель представляла собой неверный, удлиненный четырехугольник. Тесной, восточной стороной она примыкала к лиману, а три другие, обращенные в степь, имели сильные каменные стены с нагорным ретраншементом, покрытым камнем и земляным валом, а в самой южной части находилась крепость, возвышавшаяся перед Кинбурном над высоким откосом лимана.
После отъезда Екатерины II из Крыма русский посланник в Константинополе Яков Иванович Булгаков был заключен в Семибашенный дворец, а 7 сентября 1787 г. последовал манифест о обрыве отношений России с Турцией. Послы иностранных держав - английский, французский, прусский, видевшие угроза в возвышении России, - поддерживали задор турецкого правительства в войне с Россией.
В мае 1788 г. Екатеринославская армия генерал-фельдмаршала Григория Александровича Потёмкина выступила к цитадели Очаков. Еще до прибытия войск Потёмкина русская гребная флотилия под командованием адмирала К.Г. Нассау-Зигена нанесла два тяжелых удара турецкому флоту, прикрывавшему цитадель с моря. Утратив 7 линейных кораблей, 2 фрегата и несколько вспомогательных судов, противник огромнее не пытался препятствовать действиям русского флота и войск под Очаковом.
Григорию Александровичу Потёмкину были доверены большие полномочия в отношениях с турками. «Ему предназначалась основная роль как в ведении войны, так и в зачине военных действий», - читаем в биографической библиотеке Ф.Ф. Павленкова «Великие россияне». - Вначале убежденный в своих силах, полководец, когда угроза стала близкой, стал сомневаться в стремительной успешности кампании <...> не хватало ни снарядов, ни провианта, ни годных для флота людей» .
Из писем Потёмкина периода начала войны видно, какое отчаяние он испытывал и даже намеревался сдать руководство над войсками своему конкуренту - графу П.А. Румянцеву-Задунайскому, командовавшему Украинской армией. Знаменито и предложение Потёмкина вывести все русские войска из незадолго завоеванного Крыма, что неотвратимо привело бы к захвату его турецкими войсками. Императрица в письмах усердствовала поддержать бодрость Потёмкина: «Укрепи твой ум и душу вопреки всех сложностей и будь уверен, что ты поборешь их с некоторым терпением; но это настоящая слабость, чтоб, как ты пишешь ко мне, снизложить свои превосходства и скрыться» .
Значительный вред русскому флоту в данный момент нанесла ужасная ураган, разразившаяся на Чёрном море. Один боевой фрегат был поглощен морской пучиной, 2-й мощным течением увлечен в пролив Босфор, где захвачен турками. Потёмкин писал императрице: «Флот севастопольский разбит бурей, все <...> корабли и крупные фрегаты пропали. Всевышний бьет, а не турки»И опять императрица ободряет полководца: «На оставление Крыма, свобода твоя, согласиться не могу. Об нем идет война и если сие гнездо оставить, тогда и Севастополь и все труды и заведения пропадут и паки восстановятся набеги татарские на внутренние глубинке. Кавказский корпус от тебя отрезан будет, и мы в завоевании Тавриды паки упражнены не будем и не будем знать, куда девать военные суда, как ни во Днестре, ни в Азовском море не будем иметь убежища. Ради Всевышнего, не пущайся на сии мысли, кои мне осознать сложно, и мне кажутся неудобными, понеже лишают нас многих приобретенных миром и войною выгод и пользы. Когда кто сидит на коне, тогда сойдет ли с оного, чтоб держаться за хвост?» .
Между тем Украинская армия под начальством Румянцева-Задунайского действовала удачно, вблизи Хотина, Могилева и Кислицы перешла Днестр. Корпус И.П. Салтыкова был оставлен под Хотином, а основные силы двинулись через Бельцы к Яссам. Румянцев тяготился сковать турецкие силы и не допустить их удара во фланг и тыл Екатеринославской армии, действовавшей под Очаковом. Летом 1788 г. поступили данные о происхождении под Яссами турецких войск численностью в 40-60 тысяч и сосредоточении 100-тысячной армии у Измаила, но это была дезинформация турок. Их силы там были в 2-3 раза поменьше. Украинская армия двинулась в наступление к низовьям реки Прут. Турецкие войска сделали попытку прорваться через Яссы для деблокады Хотина, но были отбиты. Позже этого они в августе 1788 г. сосредоточились в районе Рябой Могилы.
Румянцев принял решение маневром принудить турецкие войска принять бой, и в октябре Украинская армия перешла в наступление у Рябой Могилы. Но турки, не приняв боя, как и полагал полководец, отошли к Фокшанам. Таким образом, русские войска очистили существенную часть Молдавии от войск противника. Отход турецких войск на юг привел к капитуляции цитадели Хотин.
После взятия цитадели Хотин графом Румянцевым-Задунайским Потёмкин стал делать решительнее и осадил Очаков, но взять цитадель удалось только через год. Ачи-Кале была перестроена при помощи иностранных инженеров, со стороны суши были построены бесчисленные земляные укрепления полевого типа. На валах и крепостной стене находилось около 300 пушек, в ретраншементе - до 30 полевых орудий. Количество очаковского гарнизона, по данным историков, - около 20 тысяч человек.
К середине мая 1788 г. 50 тысяч человек из Екатеринославской армии, предуготовленные для осады Очакова, сосредоточились вблизи Ольвиополя (теперь город Первомайск). 25 мая они переправились через реку Буг и медлительно продвигались к Очакову, пройдя расстояние в 200 верст за 33 дня. Генерал-аншеф А.В. Суворов предложил взять Очаков штурмом в узком взаимодействии с Лиманской флотилией. Впрочем Потёмкин выбрал план «формальной осады» - по каждым правилам артиллерийского обстрела. Основная идея его плана заключалась в том, дабы вначале устроить отдельные батареи обложения в виде редутов для обеспечения флангов осадной армии. После этого овладеть пригородом, передвинуть вперед батареи, объединить их траншеей и начать методический артиллерийский обстрел цитадели, вынудив ее сдаться.
12 июля 1788 г. на храню Чёрного моря возвели первую батарею на 10 орудий осадной артиллерии, а 20 июля армия окружила цитадель, примыкая правым флангом к построенной батарее, а левым - к Днепровскому лиману. 11 августа для обстрела морского побережья была поставлена сильная четырехорудийная батарея. В течение 8 и 9 августа на удалении 2 верст от цитадели для отражения вылазки противника и прикрытия осадных работ соорудили четыре редута, три из которых были вооружены пятнадцатью орудиями, а четвертый - восемью орудиями полевой артиллерии.
Турки организовывали разведывательные вылазки и мешали осадным работам. Об одном из соударений знаменито следующее.
27 июля из Очакова вышел конный отряд в 50 человек и атаковал казачий пикет. За конницей двинулось 500 пеших янычар. Турки принудили отступить отряд полковника П.М. Скаржинского, насчитывающий 150 человек. Получив сообщение Скаржинского о соударении с противником, Суворов сразу же послал к нему подкрепление - стрелков Фанагорийского полка, и турки были отброшены крепким огнем. Следом за стрелками в бой вступили гренадеры батальона Фишера, которых возглавлял генерал-майор И.А. Загряжский. Турецкое командование непрерывно высылало из Очакова подкрепления, и количество вражеской пехоты увеличилась до 3 тысяч человек. Тогда генерал-аншеф А.В. Суворов повел в атаку два гренадерских батальона, возведя их в каре. Атака оказалась удачной, турки побежали.
Русские захватили несколько земляных укреплений перед цитаделью, и, казалось, победа была вовсе близка! Но Потёмкин не только не послал Суворову помощи, но трижды приказывал ему отступить. Австрийский принц де Линь, прежний рядом с Потёмкиным, указывал на надобность неотлагательно штурмовать оставшиеся примерно без охраны турецкие укрепления, но фельдмаршал был непреклонен. Раненый Суворов сдал командование генерал-поручику Ю.Б. Бибикову, тот, что приказал трубить отбой. В ходе этого боя русские утратили 154 человека убитыми и 211 ранеными...
Потёмкин грозно выговорил Суворову: «Солдаты не так дешевы, дабы ими жертвовать по пустякам. Ни за что погублено столько драгоценного народа, что Очаков того не стоит...». Суворов отвечал: «Невинность не требует оправдания. Любой имеет свою систему, и я по службе имею свою. Мне не переродиться, да и поздно!». Вестимо, что Суворов и Румянцев ехидно высказывались в адрес Потёмкина: «Я на камушке сижу, на Очаков я смотрю». Либо: «Очаков - не Троя, чтоб его десять лет осаждать». Их цитировали и в ставке, и в войсках, и в Царском Селе .
В августе началась «формальная осада». Войска отрывали параллели и закладывали батареи. 14 августа на левом фланге заложили батарею на 20 орудий, 15 августа - на 10 орудий. Каждого в течение августа оборудовали 14 батарей. Артиллерийские батареи все ближе подводились к цитадели и вели огонь по ретраншементу и крепостным укреплениям. 18 августа, отражая вылазку противника и ведя огонь по цитадели, русская артиллерия сделала 2959 выстрелов, выпустив 1870 ядер, 865 бомб, 77 гранат, 71 картечь и 76 зажигательных снарядов. В донесении Потёмкин указывал, что «турки, не взирая на выгоду места, всюду бежать принуждены... Между тем от бессердечного действия батарей город во многих местах зажжен и пожар продолжался до самого утра...» .
В течение сентября были оборудованы и вооружены еще 10 батарей, а каждого с августа по ноябрь осаждающие оборудовали и вооружили 30 артиллерийских батарей, на которых были помещены 317 орудий полевой и осадной артиллерии. Сила огня русских батарей непрерывно росла. Так, только 9 октября они произвели 4545 выстрелов по цитадели, выпустив 2867 ядер, 1444 бомбы, 115 гранат, 71 зажигательный снаряд, 38 картечей.
В ночь на 11 ноября две тысячи турок сделали вылазку на брешь-батарею левого крыла русской армии. В ходе вылазки погибли генерал-майор С.П. Максимов, три офицера и несколько десятков солдат. Утром обнаружили 70 турецких трупов, но это немного утешило светлейшего князя - стало ясно, что противник и не думает сдаваться. Светлейший писал императрице о том, что жалеет солдатские жизни для решительного штурма Ачи-Кале, но русская армия все равно несла крупные потери - люди умирали от болезней, холода и нужды в самом нужном.
Медлить огромнее было невозможно: сама императрица теснее высказывала неудовольствие. Зимовать под стенами Очакова - это значило утратить крупную часть осадного корпуса от холода и болезней. Полководец писал императрице Екатерине: «...не осталось другого средства по взятию города помимо генерального приступа»Светлейший князь обещал солдатам всю добычу (даже пушки и казну), которая будет взята в цитадели. Для штурма сформировали шесть колонн, которым поставили следующие задачи: первая и вторая колоны овладевают замком Гассан-паши, третья колонна штурмует ретраншемент с севера, четвертая колонна - с востока и усердствует не допустить отхода защитников ретраншемента в цитадель. Пятая и шестая колонны обязаны были штурмовать саму цитадель - их действиями руководил генерал Ф.И. Миллер .
В 7 часов утра 6 декабря при 23-градусном морозе войска пошли на штурм Очакова. Солдаты генерал-майора П.А. Палена захватили турецкие земляные укрепления между Очаковом и замком Гассан-паши. После этого он направил войска полковника Ф. Мекноба к замку Гассан-паши, а казаков полковника Матвея Ивановича Платова - по окопа. Войска Платова быстрым ударом заняли окоп, Мекноб ворвался в дворец, и около трехсот остававшихся там турок сложили оружие .
Третья колонна атаковала центральные земляные укрепления. В ходе штурма погиб генерал-майор Сергей Авраамович Волконский, но полковник Давыд Николаевич Юргенц принял командование колонной и довел ее до стен цитадели. Четвертая колонна под командованием генерал-лейтенанта Василия Васильевича Долгорукова в итоге упорного штыкового боя заняла турецкие укрепления и вышла к крепостным воротам.
Пятая и шестая колонны прорвались через земляные укрепления противника и вышли к бастионам цитадели. Запас шестой колонны под командованием подполковника Зубина подошел по льду Лимана к южной стороне цитадели, причем гренадеры были обязаны волочь пушки по льду! После этого под прикрытием артиллерийского огня гренадеры поднялись на крепостную стену и овладели ею. Разгорелся бой в цитадели, длившийся около часа. Участниками штурма Очакова были М.И. Кутузов (он был трудно ранен), М.Б. Барклай-де-Толли, П.И. Багратион, М.И. Платов, Л.Л. Беннигсен, Н.Н. Раевский, имена которых позднее составили героическую летопись Отечественной войны 1812 г.
Данные о потерях турок значительно расходятся в различных источниках. Штурм Очакова продолжался 1 час 45 минут, и итоги его оказались поражающими: «...было взято 310 пушек и мортир, больше 180 знамен... турки утратили убитыми 8700 человек, в том числе 283 офицера... В плен сдалось 4000 человек. Потеря эта, говорилось в реляции, равна повальному истреблению. Трофеями русских стали 310 орудий и 180 знамен.
У русских погибли - 1 генерал-майор, 1 бригадир, 3 штаб-офицера, 25 обер-офицера и 936 солдат»В иных источниках потери русских убитыми и ранеными составили, по одним данным, - 147 офицеров и 2720 нижних чинов, по иным - больше 4800 человек...
Известие о взятии Очакова произвело в Петербурге подлинный фурор. Императрица Екатерина написала светлейшему князю Потёмкину: «За уши взяв тебя обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой душевный... Каждому ты рты закрыл, и сим удачным случаем доставляется тебе еще метод оказать великодушие слепо и ветрено тебя осуждающим! С величайшим признанием принимаю рвение и усердие предводимых вами войск, от высшего до нижних чинов. Жалею крайне о убитых отважных супругах; болезни и раны раненых мне эмоциональны; жалею и Всевышнего молю о излечении их. Каждым умоляю сказать от меня признание мое и спасибо...» .
4 февраля 1789 г. в Петербурге в Зимнем дворце состоялось чествование «покорителя Очакова». Потёмкин получил дорогой жезл генерал-фельдмаршала, орден Георгия 1-й степени, грамоту из Сената с перечнем своих заслуг, золотую медаль, выбитую в его честь, редчайший солитер к ордену Александра Невского, шпагу с алмазами на золотом блюде, сто тысяч рублей на «карманные» расходы. В честь героя Очакова императрица лично сочинила стихи:

О пали, пали - с звуком, с треском -
Пешец и наездник, конь и флот!
И сам со громким правильных плеском
Очаков, силы их опор!
Расторглись прочны днесь заклепны,
Сам Буг и Днепр хвалу рекут;
Струи Днепра великолепны
Шумняе в море потекут...

14 апреля 1789 г. именным рескриптом Екатерины II был учрежден золотой крест офицерам, «прежним на Очаковском штурме». На лицевой стороне креста надпись - «За службу = и = смелость». На оборотной - «Очаков = взят. 6. = декабря = 1788». Данный новейший, впервой введенный знак представляет собой кое-что среднее между офицерским орденом и видоизмененной крестообразной медалью для награждения офицеров, не получивших орденов св. Владимира либо св. Георгия за участие в штурме Очакова. Эти офицерские знаки размером 47×47 мм изготовлялись из золота не ниже 950 пробы. Вес - от 26, 0 до 34, 6 г.
В конечный раз об этом знаке сообщалось в аукционном каталоге в 1931 г. Достоверные офицерские золотые кресты сегодня - редчайшая награда, тираж их дюже мал - каждого было изготовлено 410 экземпляров. Эти награды, согласно указам императоров Павла I, Александра I и Николая I, позже гибели награжденного кавалера возвращались в капитул орденов. В случае невозврата золотого креста преемники кавалера обязаны были оплатить казне его стоимость, а это были немалые деньги.
Именным рескриптом Екатерины II от 14 апреля 1789 г. была учреждена серебряная медаль для награждения всех нижних чинов, участвовавших в штурме Очакова. Медаль имеет форму тесного овала, размер 41×28 мм.
На лицевой стороне под императорской короной - огромное изображение вензеля имени императрицы Екатерины II, по обе стороны размещены пальмовая и лавровая ветви, перевязанные внизу лентой. На оборотной стороне во все поле медали помещена горизонтальная девяти строчная надпись: «За = смелость = оказанную = при взятье Очакова = декабря = 6 дня = 1788».
Ода «Осень во время осады Очакова», согласно классицистической обычии, насыщена образами греческой и римской мифологии, поэтическими пейзажами-иносказаниями:

С цепей чугунных из пещер;
Ужасные криле расширя
Махнул по свету богатырь...

Светлейшего князя Г.А. Потёмкина писатель называет «русским Марсом», поющих в хороводе русских девушек «голосистыми нимфами», упоминает о «старинном царстве Митридата», русских воинов величает «Ахиллесами», снискавшими себе бессмертную славу воинскими подвигами, упоминает Эвксин (древнее наименование Чёрного моря), оливу и лавр - символы мира и славы в древней культуре.
Десятилетия через Пушкин подметит основные превосходства державинской поэзии, среди которых «мысли, картины и движения правдиво поэтические» .
Лирическое предисловие оды «Осень во время осады Очакова» связано с колоритной и хлебосольной фазендой Голицыных - Зубриловкой.
Ф.Ф. Вигель оставил восторженные воспоминания о Зубриловке. «Зубриловка есть одно из немногих мест в России, сходственных палацам и замкам, коими усеяна Польша»Мемуарист называл фазенду Голицыных «благословенной страной» с «изысканной природой», подчеркивал, что имение «славилось во всех соседних губерниях»«Деревня, - писал он, - построена внизу и отделяется прудом и дамбою от горы, на которой стоит господский дом, каменный, трехэтажный. В соединении с двумя огромными каменными же двухэтажными флигелями, посредством 2-х предлинных оранжерей, и имея подле себя церковь, величиною превосходящую самый огромный уездный храм, дом сей, каждая эта масса зданий представляется глазу достаточно удивительно»Местность рядом с господским домом тоже была чудесной красоты: горы с левой стороны «покрыты густым лесом, а в их интервалах долины, ущелья и пригорки исключительно разнообразят местоположение... <...> Горы сии наполнены родниками, которые из боков их вырываются крепко бьющими ключами»Три года устраивали зубриловскую фазенду Голицыных солдаты Смоленского драгунского полка, руководителем которого был С.Ф. Голицын.
В.А. Верещагин, знаток русской старины, писал об этом: «В 80-х гг. XVIII века князь Голицын приобрел в Саратовской губернии огромное колоритно расположенное на храню Хопра имение Зубриловку и три года простоял в нем на бессменных квартирах с двадцатичетырехэскадронным Смоленским драгунским полком, которым он командовал. Когда полк переменил стоянку, Зубриловка славилась по каждому околотку изысканным каменным барским домом, с двумя флигелями, восхитительной церковью, построенной по старому обычаю русских помещиков, как раз вопреки дома, дивным парком, цветниками, оранжереями - каждому тем, что могла себе дозволить ничем не стесненная прихоть богача и знатного русского помещика, имевшего в своем распоряжении бесплатные рабочие руки. Пользоваться для своих потребностей солдатским трудом в те времена не считалось зазорным» .
Об архитектурном облике Зубриловской фазенды основной хранитель Тамбовского областного краеведческого музея, изыскатель феномена русской дворянской фазенды Л.Е. Городнова информирует: «Имя зодчего зубриловской фазенды, к сожалению, неведомо. В литературе по аналогии с атрибутированными постройками указывается на причастность к плану Ивана Егоровича Старова, тот, что внес существенный взнос в становление усадебной архитектуры, разработав тип классического загородного дома» .
Коллонада зубриловского дворца с треугольным фронтоном, простота и изысканность фасадов усадебного ансамбля, изумительная праздничная лестница, праздничная круглая зала с перекрывающим ее куполом, ниши залы с мраморными скульптурами античных героев, богатейшая портретная галерея - все свидетельствовало об изяществе вкуса Голицыных и роскоши.
По обычии в Зубриловской фазенде была возведена домовая церковь, освященная в честь православного праздника Преображения Господня (его народное наименование - Яблочный Спас). «Внутри гладкие стены храма отделаны под золотистый мрамор, тот, что в купольной части переходит в розовый. <...> Притвор имеет два боковых нефа, в которых расположены придельные храмы, освященные во имя святых покровителей основателей Зубриловки - Сергия Радонежского и Великомученицы Варвары. <...> Женский образ со стенной росписи имеет внешнее и портретное сходство с Варварой Васильевной Голицыной. В текущее время в храме хранится икона Архистратига Михаила в доспехах древнего воина, лик которого был писан с портрета Сергея Федоровича» .
Наследники Ф.С. и В.В. Голицыных исключительно дорожили родовым гнездом и сберегали обычии, заведенные родителями. Ф.Ф. Вигель, побывавший в Зубриловке в 20-е гг. XIX в., писал: «Житье в Зубриловке мне показалось приятное; оно напоминало, как богатые и знатные помещики живали в старину. Нет лишних прихотей, но каждого вдоволь, стол изобильный, сытный и аппетитный, прислуга многочисленная, ворота настежь, соседи, мелкие дворяне, так и валят, но не обременяя собою, предовольны, когда владелец скажет им добродушных слова два-три» .
Г.Р. Державин запечатлел в оде поэтические картины зубриловской «румяной» осени: «снопы златые», изысканный виноград «на вино», «птичьи стада», «шумящи красно-желты листья», серебрящийся в степи ковыль. Реалистические пейзажи и бытовые зарисовки, сделанные писателем, могут быть рассмотрены как предисловие русской пейзажной лирики, реминисцентный фон пушкинских произведений. Сравним фрагменты, в которых описывается одно из любимых усадебных веселий русского дворянства - осенняя охота.
У Державина:

В опушке заяц быстроногий,
Как колпик поседев, лежит;
Ловецки раздаются роги,
И выжлиц лай и шум гремит.

У Пушкина:

Но пруд теснее застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от яростной потехи,
И будит лай собак уснувшие дубравы.

В оде Державина, как и в пушкинской «Осени», осенняя природа очаровывает тем, что в ней гармонируют великодушная, «пышная» красота и «смиренное» увядание, крутой ветер и счастливое зимнее обновление:

Наместо радуг испещренных
Висит по небу мгла вокруг,
А на коврах полей зеленых
Лежит рассыпан белый пух.

Природа в державинской оде изменчива, динамична в борьбе противоборствующих стихий и сил, многолика, насыщена звуками, красками, запахами:

Погнал стадами воздух синий,
Сгустил туманы в облака,
Давнул, - и облака расселись,
Пустился ливень и восшумел...

Державинские реминисценции обнаруживаются в поэтических произведениях К.Н. Батюшкова, Е.А. Баратынского, Ф.И. Тютчева.
В декабре 1852 г. Тютчев написал лирическую миниатюру «Чародейкою Зимою Околдован лес стоит», в которой получили становление сделанные Державиным образы седой чародейки и волшебного зимнего сна-оцепененья:
У Державина:

Идет седая чародейка,
Косматым машет рукавом;
И снег, и мраз, и иней сыплет
И воды претворяет в льды;
От хладного ее дыханья
Природы взгляд оцепенел...

У Тютчева:

Чародейкою Зимою
Околдован, лес стоит...
.......................................
И стоит он, околдован, -
Не мертвец и не живой -
Сном волшебным очарован...

Сравнительный текстуальный обзор дозволяет сделать итог: в оде «Осень во время осады Очакова» Г.Р. Державин виртуозно объединил две обычии - праздничной оды, крепко закрепившейся в русской поэзии XVIII в., и отечественной пейзажной лирики, берущей предисловие именно в его творчестве.
Г.Б. Буянова

Список литературы

Жизнь Державина по его сочинениям и письмам и по историческим документам, описанная Я. Гротом. СПб., 1880.
Воспоминания Ф.Ф. Вигеля. М., 1864. Ч. 1, 2.
Русский архив. 1876. № 6.
Салиас Е.А. Писатель-наместник. СПб., 1885.
Полевой Н.А., Полевой Кс. Литературная критика. Статьи и рецензии. Л., 1990.
Великие россияне. Биографическая библиотека Ф. Павленкова. Писатели, художники, ученые, полководцы, государственные, церковные и социальные деятели. М., 2003.
Брикнер А.Г. Императрица Екатерина II. Ее жизнь и царствование. М., 2009.
А.С. Пушкин о литературе. М., 1988.
Городнова Л.Е. Разрушился сей дом, засохли бор и сад. Державинская песнь Голицынской Зубриловке // Наше достояние. 2008. № 86 // URL: <![CDATA[]]>http://nasledie-rus.ru/podshivka/8602.php<![CDATA[]]> (дата обращения 26.02.2013)
Городнова Л.Е. Зубриловская осень Державина // Державинский вестник. Г.Р. Державин. 265 лет. Май. 2008.
. Борей (греч. Boreas) - северный ветер в мифах старинной Греции, один из шести сыновей Авроры и Эола. Изображается крылатым, длинноволосым, бородатым божеством, закутанным в непроницаемые для ясных лучей тучи. Борей, леденящий и крутой, - папа ливня, снега, града и бурь. Место его обиталища - Фракия, где царят холод и туман. Борей быстро налетает на землю. Во время одного из своих налетов он унес с собой в недостижимое царство снега и льда очаровательную Орифию, ставшую его женой. Сыновья Борея, Зет и Калаид, совместно с Ясоном участвовали в плавании аргонавтов.
. Марс (греч. Maris) - всевышний войны в римской мифологии, один из самых видных всевышних, которым когда-либо поклонялись. В ранней римской истории он был всевышним весны и изобилия в природе. Сын Юпитера и Юноны. Марса, тот, что приносил разруху и смерть людей, в Греции не почитали, но в Риме он был в числе основных божеств. Шум битвы он выбирал звукам всякий музыки, обожал борьбу и кровопролитие. Помощники Марса - воинственные всевышние: Фобос (всевышний ужаса), Эрида (богиня конфликта), Демиос (всевышний опасения), Паллор (всевышний ужаса) и Метус (всевышний тревоги).
Римские воины, отправляясь на войну, но обычии приходили в храм Марса, где он был изображен в доспехах, с шлемом в одной руке и с копьем в иной. Дотрагиваясь до конья, воины громко восклицали: «Бодрствуй, Маро!». Они верили, что Маро, шагая впереди, ведет их к победе. Одержав победу, полководцы складывали свои лавровые венки к подножью статуи и приносили в жертву Марсу мощного быка.
. Нимфа (от греч. nymphe- дева, невеста) - в греческой мифологии бесчисленные божества в образе юных очаровательных дев, олицетворяющих силы и явления природы; считались покровительницами брака. Пимфы - обитательницы лесов и рек, гор, озер и родников. Они живут в горных пещерах (орестиады), на деревьях (дриады и гамадриады) и в родниках (наяды). Культ нимф был обширно распространен в Греции и продолжал поддерживаться во времена Рима; первое припоминание о нимфах содержится в «Одиссее» Гомера, когда Одиссей, проснувшись в пещере, увидел окруживших его нимф. Нимф считали дочерьми Зевса, способными передавать людям дар предвидения, исцелять их либо, напротив, насылать безумство в наказание. Изредка нимфы сами становились жертвами людских и божеских страстей - таковы истории Дафны, Эхо и Эвридики.
. Митридат (лат. Mithridates) - царь Понта, правивший в 121-63 гг. до н. э. Митридат Евпатор вел свою родословную по папе от Ахеменидов, а но матери - от Селевкидов. В нем соединились две древних крови - греческая и персидская. Он подчинил своей власти Колхиду, Боспор, Пафлагонию, Каппадокию, Галатию. Это был активный и способный человек, владевший огромной физической силой. По свидетельству современников, знал 22 языка, был знаком с лучшими представителями эллинистической культуры своего времени, написал ряд сочинений но обычной истории и считался покровителем наук и искусства. Любовь к искусству и образованность гармонировала в нем с восточным коварством и безжалостной жестокостью к своим противникам.
. Ахиллес - один из крупнейших героев Троянской войны, сын царя мирмидонян Пелея и морской богини Фетиды. Тяготясь сделать своего сына неуязвимым и таким образом дать ему бессмертие, Фетида закаляла его в огне, натирала амброзией, купала Ахилла в водах подземной реки Стикс. Только пятка, за которую она его держала, осталась уязвимой (отсель выражение «ахиллесова пята»), Ахиллес является храбрейшим и сильнейшим из героев экстраординарно в силу своих личных качеств. Он знал, что ему суждена короткая жизнь, и тяготился прожить ее так, дабы известность о его беспримерной доблести сохранилась навечно у потомков. Следственно Ахилл и принял участие в Троянской войне, выбирая героическую долю длинной, но бесславной жизни.
Колпик - птица из разряда цапель. Белые перья колпика (колпицы) применялись для украшения казачьих султанов. В тексте оды выступает в качестве сопоставления.
Выжлица - ищейная, гончая собака.

Категория: 

Оценить: 

5
Средняя: 5 (1 оценка)

Добавить комментарий

  ____    ____   __   __ __  __ __  __  ____  
| _ \ / ___| \ \ / / \ \/ / \ \/ / | _ \
| |_) | \___ \ \ V / \ / \ / | | | |
| _ < ___) | | | / \ / \ | |_| |
|_| \_\ |____/ |_| /_/\_\ /_/\_\ |____/
Enter the code depicted in ASCII art style.

Похожие публикации по теме