«Прощайте, ошеломительная, блестящая Иза Константиновна!»

В Нижнем Тагиле скончалась первая жена Владимира Высоцкого

Иза Высоцкая группа Нижнетагильского драматического театра в соцсети «ВКонтакте»
Сегодня утром в Свердловской области на 82-м году жизни умерла первая жена Владимира Высоцкого - народная актриса России, ведущая артистка Нижнетагильского драматического театра Иза Высоцкая. Сообщение об этом возникло в группе театра в общественной сети «ВКонтакте». «Нет слов, дабы описать наше бедствие, - сознались в театре. - Этим утром ушла из жизни народная актриса России Иза Высоцкая. Прощайте, чудесная, блестящая Иза Константиновна!»
Где и когда состоится прощание с народной актрисой, теперь решается, уточнили сайт в дирекции театра. Будет ли панихида публичной, еще не знаменито, от того что есть информация, что сама Иза Высоцкая этого не хотела.
По данным агентства «Между строк», в Нижний Тагил теснее приехал сын актрисы, он и племянник Высоцкой займутся организацией похорон. Издание уточняет, что конечный год Иза Высоцкая боролась с болезнью, но выходила на сцену до последнего. Она также строила планы на новейший сценический сезон.

Первая жена Владимира Высоцкого рассказала о своей жизни с поэтом

Иза Высоцкая - первая мужа Владимира Высоцкого. Они познакомились в 1956 году в школе-студии МХАТ, когда Высоцкий был студентом первого курса, а Иза - третьекурсницей. 25 апреля 1960 года пара поженилась, а в 1965 распалась. Иза Константиновна написала две книги воспоминаний о Владимире Высоцком: «Короткое блаженство на всю жизнь» (2005 год) и «С тобой… без тебя» (2017 год). С 1970 года Высоцкая служила в Нижнетагильском драматическом театре.
Высоцкая Izolda VysockayaКарьера: Граждане
Рождение: Россия
Иза Константиновна уверяет, что знакомство с Володей ВЫСОЦКИМ, случившееся в Школе-студии МХАТ, не произвело на нее никакого ощущения.- Юркий, хулиганистый, немного конопатый, влюбленный, как мне показалось, сразу во всех девушек, - припоминает артистка. Позже выпускного спектакля нашего курса, когда у нас намечался банкет, данный мальчишка потащил меня гулять.Возмущение, искренний протест и основный козырь: Я, между прочим, замужем! - не помогли.
Роман был быстрым. Дюже быстро Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его Волчонком. Володя посвящал любимой вирши, забрасывал цветами, делал милые, иной раз бессмысленные презенты.
Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, дабы на прогулках мы были одного роста, и меня разрешено было держать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. Шпильки создавали лишние загвоздки, и Володя без сожаления от них избавился.
Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде 20, чувства были по-юношески жгучими, и в исключительный хороший день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Обывательской.
Получилось как-то все весьма безоговорочно и несложно, - припоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: для чего, да не прежде времени ли, и на что это надо
Междугородняя влюбленность
Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное гнездышко пришлось за ширмой, но жили развесёло юность грустить не желает. А следом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала делать в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него спереди был ещё исключительный вектор движения.
При этом мы довольно нередко общались - самолетом от Москвы до Киева лету немного, были ещё телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: Еду домой с новым супругом... - припоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то возникли матушка. Помню ее шутливый вопрос: Данный клоун не твой ли муж? Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком ещё не видели: для глубинке это было что-то.
Высоцкий бережно и умилительно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.
Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - хохочет артистка. - Жил он в тот наезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку определить - да и самой раскладушки не было.
Свадьба с подснежниками
После того как Иза возвратилась в Москву, было решено игрывать свадьбу. Мешало только одно - юная все ещё не была разведена с бывшим супругом. Задача была решена при помощи авторитетной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.
Наша с Волчонком свадьба отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои вновь были без каблуков так захотел Володя, - продолжает расклад героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, взамен марша Мендельсона звучала музыка из фильма Укротительница тигров. Смеялись все. От хохота я двукратно роняла цветы.
Первое время существование казалась нехай не непрерывно радостной, но сказкой. Исключительным, что нервировало юную жену, была Володина гитара.
Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда выдумывал, я не придавала никакого значения, и время от времени сердилась, что гитаре достается огромнее внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. Ругались мы развесёло. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, присесть в такси: Прямо, будь добродушен! - и при этом быть в курсе, что следом теснее гонит в такси Володя. И мириться дома также было так восхитительно!
Потом начались задачи - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти дитятко, Изольда забеременела, но здесь в занятие встряла свекровь Нина Максимовна, категорично не желавшая быть бабушкой. Был чудовищный дебош, следом за тем которого у Изы случился выкидыш. Прежняя свекровь извинится много лет через, когда Иза также будет носить звание прежней.
Другая дама
Вскоре мужам опять пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих вер, уехала из столицы.
С Володей мы переписывались, созванивались. Я ожидала его ростовский театр предлагал ему работу, и как черт из табакерки моя московская товарка осведомила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - припоминает Иза Константиновна. - Я здесь же позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.
Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Скоро по Москве поползли сплетни о том, что хозяйка Высоцкого не хочет развода, укрывается и якобы теснее объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна тут же выслала в столицу нужные для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по различным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навечно и вышла замуж. Весть о гибели Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не сумела, вырвалась только на сороковины.
P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, отпрыск Глеб работает основным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Артистка по-бывшему играет в театре, некоторое время вспять ей присвоили звание народной актрисы России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче Короткое фортуна на всю жизнь.
Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, безмерно навалом там выдумки, - говорит Иза Константиновна. Верю, в своей книге мне удалось выказать молодого Володю таким, каким он был в действительности.
ВОСПОМИНАНИЯ
Раннее предисловие дня ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ожидаем такси. И вот тебе, будь ином, Вовочка Высоцкий, неприметный, тихий И случилось диковинка. Мальчуган с спешной, едва вздрагивающей походкой, грубый и нежный, смешной и рачительный, стал родным и любимым.
Теплым, ясным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом держу охапку подснежников, подходит комичный чувак и дерзко говорит: Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой! Я делюсь, мне не печально, нам комично. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они также влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из Укротительницы тигров, и мы, давясь хохотом, входим в праздничную комнату, и праздничная дама нам вещает: Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку! Нам становится окончательно комично. Нас быстро приглашают расписаться и объявляют супругом и женой. Отныне я - Высоцкая.
Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать либо быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную образ в Свиных хвостиках, верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали больше того репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позднее сыграл Лешего в Аленьком цветочке. Вот, вероятно, и все. Было тяжко. Мы так наивно верили в святое искусство.
В городе афиши В. Высоцкий, И. Бортник. Пробиваемся через ораву до грим-уборной, где бережно приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.
Торопят с началом. Какие, Владимир Семенович, просьбы? - Только одна. Устройте Изу покомфортнее. На меня глядят сомнительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С проступком наполовину усаживают в центре добавочного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, дабы видать его, и растворяюсь во общем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не огромнее. Мы сызнова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает немножко кусочков колбасятины, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может распевать со сцены. 2-й и 3-й концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, без малого не повторяясь, и ставит микрофоны так, дабы мне было отличнее видно. Тебе благоприятно? Я реву, не пряча слез.

Гражданство: Россия
Роман был быстрым. Дюже стремительно Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его - Волчонком. Володя посвящал любимой стихи, забрасывал цветами, делал милые, изредка бессмысленные презенты.
Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, дабы на прогулках мы были одного роста, и меня дозволено было удерживать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. - «Шпильки» создавали лишние загвоздки, и Володя без сожаления от них избавился.
Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде - 20, чувства были по-юношески жгучими, и в один красивый день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Обывательской.
Получилось как-то все дюже безусловно и примитивно, - припоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: отчего, да не рано ли, и для чего это надо…

Междугородняя любовь

Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное «гнездышко» пришлось за ширмой, но жили радостно - молодость грустить не желает. А потом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала трудиться в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него впереди был еще один курс.
При этом мы достаточно зачастую общались - самолетом от Москвы до Киева лету немножко, были еще телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: «Еду домой с новым супругом...» - припоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то возникли мама. Помню ее шутливый вопрос: «Данный клоун не твой ли супруг?» Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком еще не видели: для глубинки это было что-то.
Высоцкий бережно и умилительно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.
Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - хохочет артистка. - Жил он в тот приезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку поставить - да и самой раскладушки не было.

Свадьба с подснежниками

После того как Иза возвратилась в Москву, было решено играть свадьбу. Мешало только одно - невеста все еще не была разведена с бывшим супругом. Задача была решена при помощи авторитетной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.
Наша с Волчонком свадьба - отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои вновь были без каблуков - так захотел Володя, - продолжает рассказ героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, взамен марша Мендельсона звучала музыка из фильма «Укротительница тигров». Смеялись все. От хохота я двукратно роняла цветы.
Первое время жизнь казалась пускай не неизменно радостной, но сказкой. Исключительным, что нервировало юную жену, была Володина гитара.
Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда выдумывал, я не придавала никакого значения, и время от времени сердилась, что гитаре достается огромнее внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. - Ругались мы радостно. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, сесть в такси: «Прямо, пожалуйста!» - и при этом знать, что следом теснее гонит в такси Володя. И мириться дома тоже было так восхитительно!
Потом начались загвоздки - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти ребенок, Изольда забеременела, но здесь в дело встряла свекровь Нина Максимовна, категорично не желавшая быть бабушкой. Был ужасный дебош, позже которого у Изы случился выкидыш. Прежняя свекровь извинится много лет через, когда Иза тоже будет носить звание «прежней».

Другая женщина

Вскоре мужам вновь пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих вер, уехала из столицы.
С Володей мы переписывались, созванивались. Я ожидала его - ростовский театр предлагал ему работу, и внезапно моя московская подруга осведомила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - припоминает Иза Константиновна. - Я неотлагательно позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.
Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Скоро по Москве поползли сплетни о том, что жена Высоцкого не хочет развода, скрывается и якобы теснее объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна неотлагательно выслала в столицу нужные для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по различным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навечно и вышла замуж. Весть о гибели Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не сумела, вырвалась лишь на «сороковины».
P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, сын Глеб работает основным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Артистка по-бывшему играет в театре, некоторое время назад ей присвоили звание народной актрисы России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче «Короткое блаженство на всю жизнь».
Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, слишком много там выдумки, - говорит Иза Константиновна. - Верю, в своей книге мне удалось показать молодого Володю таким, каким он был в реальности.

ВОСПОМИНАНИЯ

Раннее утро ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ожидаем такси. И вот тебе, пожалуйста, Вовочка Высоцкий, неприметный, тихий… И случилось диво. Мальчуган с спешной, чуть вздрагивающей походкой, грубый и нежный, прикольный и рачительный, стал родным и любимым.
Теплым, ясным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом держу охапку подснежников, подходит комичный парень и дерзко говорит: «Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой!» Я делюсь, мне не жалостно, нам забавно. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они тоже влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из «Укротительницы тигров», и мы, давясь хохотом, входим в праздничную комнату, и праздничная женщина нам вещает: «Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку!» Нам становится вовсе забавно. Нас стремительно приглашают расписаться и объявляют супругом и женой. Отныне я - Высоцкая.
Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать либо быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную роль в «Свиных хвостиках», верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали даже репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позднее сыграл Лешего в «Аленьком цветочке». Вот, вероятно, и все. Было несладко. Мы так наивно верили в святое искусство.
В городе афиши В. Высоцкий, И. Бортник. Пробиваемся через ораву до грим-уборной, где бережно приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.
Торопят с началом. Какие, Владимир Семенович, просьбы? - Только одна. Устройте Изу покомфортнее. На меня глядят сомнительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С проступком напополам усаживают в центре добавочного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, дабы видеть его, и растворяюсь во общем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не огромнее. Мы вновь одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько кусочков колбасы, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может петь со сцены. 2-й и 3-й концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, примерно не повторяясь, и ставит микрофоны так, дабы мне было класснее видно. - «Тебе комфортно?» Я реву, не пряча слез.
В зеркале высокого и непреходящего
прошлое гораздо ближе настоящего…
Уезжая из Киева, я забрала с собой в Москву Володины письма. Они были в посылочном ящике, и их положили на антресоли в кухне совместно с моими, которые сберег Володя. Для меня они так и лежат там, на 1-й Обывательской, дом 76, квартира 62, позабытые, утраченные, может быть, уничтоженные… Не знаю. Изредка они беспокоят меня, и становится жутко от мысли, что кто-то сторонний может взять их в руки, прочесть, заглянуть в только нам принадлежащий мир, только нами пережитое, никому не доверенное. Их было много. В течение 2-х лет, что я работала в Киеве, мы писали всякий день, исключая, финально, встречи.
Уже примерно полвека прошло, как мы встретились, и огромнее двадцати лет, как тебя не стало. Но ни время, ни расстояние, ни гибель не отдаляют тебя. Все так же явственно чувствую я твое живое наличие.
Сначала меня уговаривали, потом я сама захотела попытаться доверить бумаге мое, а значит, и твое прошлое. Я люблю тебя.
Я родилась в 1937 году в январские холода в Горьком. Бабушка придумала мне сверкающее имя Изабелла. Но папа по дороге в ЗАГС позабыл «…беллу» и осталось короткое и непонятное Иза, о чем я длинно не знала.
В детстве я была Изабелла Николаевна Павлова. Перед самой войной мы жили в Гороховецких военных лагерях. Самым восхитительным и притягательным местом была там круглая танцплощадка с духовым оркестром, куда я зачастую проникала, и любой раз меня вылавливали танцующую под ногами взрослых.
Помню, как, разобидевшись на маму, я собрала свои вещи: зеленую плюшевую сумку-лягушку, зонтик от солнца и паровоз на веревочке - и ушла в дремучий лес. Обнаружили меня спящей на стрельбище под кустом. От того миролюбивого времени остались фотографии: мама с букетом ромашек - пышноволосая, с милой улыбкой родных глаз, я с тем же букетом - дюже суровая в белой кофточке и еще мы с папой. Он обнимает нас, и это именуется счастьем.

Инна Ивановна Мешкова - моя мама. Она беззаветно любила и умела радоваться пустякам. 1940 год.
Потом была война. Отец ушел на фронт. Мы с мамой жили в Горьком в военном трехэтажном доме красного кирпича - прежнем монастыре. Когда спрашивали: «Где вы живете?» - так и отвечали: «В монастыре». Толстые белые стены его замыкали в себе белый храм, где давно никто не служил, белую высокую колокольню с молчащими колоколами, крепкие приземистые дома, в которых когда-то жили священники, а сейчас легко люди, и разломанное кладбище, на котором никого не хоронили, а вовсе напротив: мраморные монументы и надгробные плиты всех таинственно-заморских цветов были свалены в большую печальную кучу, могильные холмики коряво срыты либо примитивно разворочены, из склепов с приоткрытыми ржавыми дверями тянуло холодной сыростью, и туда было чудовищно заглядывать. Говорили, что на месте кладбища собирались сделать парк культуры и отдыха, но не поспели. (В центре города теснее был такой парк имени Куйбышева, но в народе его называли «парк живых и мертвых».)
Только одна могила стояла нетронутая с огромным железным крестом в ограде с надписью «Мельников-Печерский». Потом, теснее позже войны, году в 47-м, за одну ночь возникла еще одна. Холмик, покрытый свежим дерном, и монумент красно-каштанового мрамора с детским профилем - Катюша Пешкова. Сереньким весенним утром привезли на черной машине сухонькую женщину в черном. Она постояла на могилке, усыпала ее ландышами, и ее увезли. А мы узнали, что Катюша Пешкова - дочка Максима Горького, в честь которого наш город из Нижнего Новгорода превратился в Горький.
В монастырских стенах у ворот были кельи. В них жили прежние монашки. Мы ходили к ним тайно от родителей. У них были белая козочка и громадные невиданные книги в небывалых переплетах с серебряными замками и неясными буквами. Некрещеная наша братия слушала жития святых и прятала в потайных местах «живые помощи».
На пустыре за монастырскими воротами мамы сажали «глазками» картошку. Все отца ушли на войну. Ожидали треугольных писем, и когда было невмочь, кричали в прогоревшие печки родные имена. Верили: если жив, услышит и пришлет весточку. Жались друг к другу, делились последним. Шили детям марлевые платьица и в широком коридоре на третьем этаже устраивали детские спектакли.
Пели, хохотали и ревели. На Новейший год в Доме офицеров устраивалась для нас изысканная ель: гирлянды, разноцветные цепочки и флажки, мандарины, конфеты прямо на елочных лапах, золоченые орехи и музыка.
Папа был десантник, комбат. Писем с фронта мы не ожидали, только если из госпиталя. В бомбоубежище не ходили - отец не велел. Были случаи, когда бомбоубежища засыпало. Мы выбирали гибель мгновенную. Город бомбили, исключительно Окский мост, рядом с которым жила бабушка. В ночном воздухе зависали светящиеся шары, становилось сиренево ясно, и начиналась бомбежка. Дребезжали заклеенные крест-накрест стекла, и стоял удушливый вой. Мы с мамой болели малярией. Нас и без того трясло.
В один красивый день приехал папин адъютант Вовочка Зорин, накормил нас тушенкой и «подушечками», слипшимися в один пресладкий ком, и всеми правдами и выдумками привез - через темные вокзалы, длинные серые очереди проверок документов - в угрюмую Москву, в Люберцы… к отцу.

Николай Федорович Павлов - отец, тот, что носил меня на руках. 1941 год.
Каждый вечер у нас собирались папины друзья. Они все казались мне отважными героями, мощными, непреодолимыми и веселыми. Они не любили пятницу, пели «Сады-садочки, цветы-цветочки, над страной проносится армейский циклон», слушали «Муху-цокотуху» в моем исполнении и дюже хвалили мамин борщ.
По утрам приходил полковой врач и мазал мне глаза желтой клейкой мазью, приговаривая: «До свадьбы заживет».
Приходил Вовочка Зорин и садился на табурет у двери, а я забиралась к нему на колени. Щекоталась шершавая шинель, кожно пах ремень, и было так отменно, что ни в сказке сказать ни пером описать.
Мы катались с ним на санках, лепили ватных клоунов на елку… Мы дружили.
Вовочка Зорин погиб. Я узнала об этом много лет через, когда у меня теснее был сын. Он оставил чувство ясной радости и щемящей потери.
Из окна нашей комнаты было видно летное поле. В дни учебных прыжков подоконник превращался в мой наблюдательный пункт. Изредка парашюты не открывались, и на дальнейший день я бежала за погребальными дрожками. На этих же дрожках привозили меня домой.
Отец пропал без вести в 1945 году. Мы верили, что он жив, и ждали…
Я рано обучилась читать. Первая удивительная книга была без слов. На глянцевых черных страницах ее, переложенных папиросной бумагой, были цветные морские чудеса. Вторая книга - «Вечера на хуторе возле Диканьки» Гоголя. «Вий», «Ужасная месть», «Майская ночь, либо Утопленница» - приторный ужас. Я так пропиталась им, что даже днем, оставаясь одна, опасалась шелохнуться, опасалась дышать. А некогда, когда я затаилась на стуле, беззвучно открылась дверь и вошел отец в гимнастерке с чемоданом. Я кинулась к нему и утратила сознание. Когда я очухалась, никого не было.
Еще приходила голова - бледная-бледная, с черными-черными глазами, длинной черной косой и дюже красным ртом. Она даже говорила со мною: «Не опасайся, я буду приходить к тебе, ты только никому не говори». И я не говорила. Я упрашивала соседских девчонок посидеть со мною, отдавала им свой хлеб. Они его брали и удирали.
В данный невыносимый период ужаса бабушка повела меня в театр, во зрелый, оперный. Нас встретил разноголосый, волнующийся и счастливый гомон звуков. Потом все застыло и магическая музыка унесла нас в мир грез. Большой темно-алый занавес дрогнул и пополз, обнажая неизвестную жизнь, где все поют, танцуют и прекрасно гибнут. Это была опера «Кармен». В следующее воскресенье мы были на балете «Светлана» - что-то про партизан. Танец ошеломил меня, и неприметно ушли мои гоголевские страхи. Я стала танцевать неизменно и везде. Любая попавшая в мои уши мелодия превращалась в танец, и, даже засыпая, я продолжала выдумывать танцевальный узор.
Роман был быстрым. Дюже стремительно Владимир и Иза стали неразлучными. Он называл ее Изулей, она его - Волчонком. Володя посвящал любимой стихи, забрасывал цветами, делал милые, изредка бессмысленные презенты.
Помню, он принес мне спелый мандарин и туфли, от которых оторвал каблуки. Володя сделал это, дабы на прогулках мы были одного роста, и меня дозволено было удерживать за шею - это тогда было модно, - улыбается Иза Константиновна. - «Шпильки» создавали лишние задачи, и Володя без сожаления от них избавился.
Высоцкому в ту пору исполнилось 19 лет, Изольде - 20, чувства были по-юношески жгучими, и в один очаровательный день Владимир привел любимую домой, в коммуналку на Первой Обывательской.
Получилось как-то все дюже безусловно и примитивно, - припоминает Иза Константиновна. - Без этих вопросов: отчего, да не рано ли, и для чего это надо…

Междугородняя любовь

Комната, где поселились влюбленные, была проходной, вить семейное «гнездышко» пришлось за ширмой, но жили радостно - молодость грустить не желает. А потом пришло время разлуки - окончив МХАТ, Иза уехала трудиться в Киевский драматический театр. Володя остался в Москве, у него впереди был еще один курс.
При этом мы достаточно зачастую общались - самолетом от Москвы до Киева лету немножко, были еще телефон и почта. А летом 1958 года мы с Володей ездили в Горький, к моим родным - знакомиться. Я дала телеграмму: «Еду домой с новым супругом...» - припоминает Иза Константиновна. - На вокзале нас никто не встретил, Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то возникли мама. Помню ее шутливый вопрос: «Данный клоун не твой ли супруг?» Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких, в Горьком еще не видели: для глубинке это было что-то.
Высоцкий бережно и умилительно относился к родственникам любимой, которые, по словам Изы Константиновны, отвечали тем же.

Лучшие дня

Бабушку Володя пленил тем, что, придя к нам в гости, съел целую пол-литровую банку земляничного варенья, - хохочет артистка. - Жил он в тот приезд на дебаркадере и снимал там каюту. У нас в доме негде было раскладушку поставить - да и самой раскладушки не было.

Свадьба с подснежниками

После того как Иза возвратилась в Москву, было решено играть свадьбу. Мешало только одно - невеста все еще не была разведена с бывшим супругом. Загвоздка была решена при помощи авторитетной родственницы Володи, и в апреле 1960 года Иза Мешкова-Жукова стала Высоцкой.
Наша с Волчонком свадьба - отдельная история. У нас не было ни колец, ни фаты, в руках я держала охапку подснежников, а туфли мои вновь были без каблуков - так захотел Володя, - продолжает рассказ героиня. - В Рижском загсе, где нас расписывали, взамен марша Мендельсона звучала музыка из фильма «Укротительница тигров». Смеялись все. От хохота я двукратно роняла цветы.
Первое время жизнь казалась пускай не неизменно радостной, но сказкой. Исключительным, что нервировало юную жену, была Володина гитара.
Он не расставался с ней ни на минуту и мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда выдумывал, я не придавала никакого значения, и время от времени сердилась, что гитаре достается огромнее внимания, чем мне, - говорит Высоцкая. - Ругались мы радостно. Так упоительно наговорить кучу слов, выбежать из дома, сесть в такси: «Прямо, пожалуйста!» - и при этом знать, что следом теснее гонит в такси Володя. И мириться дома тоже было так восхитительно!
Потом начались загвоздки - у обоих не складывалось с работой, денег катастрофически не хватало, и Владимир начал выпивать. Семью мог спасти ребенок, Изольда забеременела, но здесь в дело встряла свекровь Нина Максимовна, категорично не желавшая быть бабушкой. Был ужасный дебош, позже которого у Изы случился выкидыш. Прежняя свекровь извинится много лет через, когда Иза тоже будет носить звание «прежней».

Другая женщина

Вскоре мужам вновь пришлось разлучиться - Иза приняла предложение ростовского театра и, полная творческих вер, уехала из столицы.
С Володей мы переписывались, созванивались. Я ожидала его - ростовский театр предлагал ему работу, и внезапно моя московская подруга известила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого, - припоминает Иза Константиновна. - Я незамедлительно позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранил верность.
Тем не менее, весть, принесенная участливой подружкой, оказалась чистой правдой. Скоро по Москве поползли сплетни о том, что жена Высоцкого не хочет развода, скрывается и якобы теснее объявлена во всесоюзный розыск. Узнав об этом, Иза Константиновна неотлагательно выслала в столицу нужные для развода документы, и с этого момента ее пути с Высоцким разошлись. Владимир остался в Москве, Изольда колесила по различным театрам страны. Работала в Перми, Владимире, Лиепае и Нижнем Тагиле, где обосновалась навечно и вышла замуж. Весть о гибели Высоцкого застала ее врасплох, приехать на похороны она не сумела, вырвалась лишь на «сороковины».
P.S. Последние годы Иза Высоцкая живет одна, сын Глеб работает основным инженером в одной из частных фирм Екатеринбурга. Артистка по-бывшему играет в театре, некоторое время назад ей присвоили звание народной актрисы России. В прошлом году Высоцкая выпустила книгу воспоминаний о Владимире Семеновиче «Короткое блаженство на всю жизнь».
Во всевозможных воспоминаниях о Высоцком, я читала о нем и о себе такое, что волосы на голове вставали дыбом, слишком много там выдумки, - говорит Иза Константиновна. - Верю, в своей книге мне удалось показать молодого Володю таким, каким он был в реальности.

ВОСПОМИНАНИЯ

Раннее утро ранней весны 1957 года. Улица Москвина. С однокурсницей ожидаем такси. И вот тебе, пожалуйста, Вовочка Высоцкий, неприметный, тихий… И случилось диво. Мальчуган с спешной, чуть вздрагивающей походкой, грубый и нежный, прикольный и рачительный, стал родным и любимым.
Теплым, ясным апрелем 25-го числа 1960 года в рижском загсе... С трудом держу охапку подснежников, подходит комичный парень и дерзко говорит: «Невестушка, поделись цветочками с нашей невестушкой!» Я делюсь, мне не ничтожно, нам забавно. Наши свидетели - Володины однокурсники - Марина Добровольская и Гена Ялович. Они тоже влюбленные и смешные. Нас вызывают. Грянул марш из «Укротительницы тигров», и мы, давясь хохотом, входим в праздничную комнату, и триумфальная женщина нам вещает: «Дорогие товарищи, крепите советскую ячейку!» Нам становится вовсе забавно. Нас стремительно приглашают расписаться и объявляют супругом и женой. Отныне я - Высоцкая.
Осень шестидесятого - сплошные огорчения. Мы пытались что-то сыграть с Володей, но у нас ничего не получилось, как не получалось танцевать либо быть на людях рядом... Начались мои безработные муки. Володя маялся. Он получил обещанную ему центральную роль в «Свиных хвостиках», верил, что сыграет, фантазировал, но ему не дали даже репетиций. В конце концов, ходил Володя из кулисы в кулису с барабаном в массовке. Позднее сыграл Лешего в «Аленьком цветочке». Вот, вероятно, и все. Было несладко. Мы так наивно верили в святое искусство.
В городе афиши В. Высоцкий, И. Бортник. Пробиваемся через ораву до грим-уборной, где бережно приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные.
Торопят с началом. Какие, Владимир Семенович, просьбы? - Только одна. Устройте Изу покомфортнее. На меня глядят сомнительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С проступком напополам усаживают в центре добавочного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, дабы видеть его, и растворяюсь во общем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не огромнее. Мы вновь одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько кусочков колбасы, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может петь со сцены. 2-й и 3-й концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, примерно не повторяясь, и ставит микрофоны так, дабы мне было класснее видно. - «Тебе комфортно?» Я реву, не пряча слез.
Откликнитесь, Изольда!
Надежда ЮДИНА 13.03.2007 05:27:02
В 1998 году Изольда гастролировала с театром в Брянске. Мы позже концерта пригласили ее к нам в Дятьково в клуб В.Высоцкого Горизонт. Переписывались. После этого связь оборвалась. Уведомляем, что клуб до сего времени живет. Помним встречу с Изольдой. Умоляем отозваться. Спасибо. С уважением рук. клуба Вера Юдина и Виктор Гринев.